Последние отзывы

  145  

Так что оставим прогнозы – аналитические и фантастические – общественному бессознательному и вернёмся к моей личной истории после небольшого экскурса в физику лирики.

Знаете, что такое инертность? Ну, конечно, знаете. Вы довольно часто повторяли это слово. Как и я повторял. Поэтому знаете, что «инертность» или, если угодно, «инерция», в переводе с латыни означает «бездеятельность». Это внутреннее свойство всех тел, количественной мерой которых является масса . Чем больше масса тела, тем более оно инертно, то есть тем меньшее ускорение оно получает при действии на него данной силы и, следовательно, тем медленнее изменяет свою скорость .

И закон этот, позвольте заметить, применим не только тогда, когда вы с хмельными подельщиками пытаетесь вытолкать гружённый до потолка пивом BMW из метрового сугроба. Он применим и на этапе выбора машины (ох, как теперь без них?!), и на этапе покупки пива-водки (все же пьют!), и на этапе выбора друзей (друзей не выбирают!), и… инертность, инертность, инертность.

Это сквозной вселенский закон. Запросто дробящий валуны антиматерии и ворочающий социальными глыбами в рамках одной небольшой планетки.

Я же, журналист Юрий Васильев, – маленькая составляющая такой глыбы. Молекула. У меня, несмотря на имя и фамилию, не было имени и фамилии. У меня, несмотря на мысли, не было мыслей собственных никогда позже детства. Я был продуктом социального общества, и я же являлся тем, кто социальное общество продуцировал. Я думал как член социального общества. Я поступал как член социального общества. Я был инертен как это огромное неповоротливое социальное общество, включающее в себя массу всех шестерёнок, хорошо смазанных очищенным перегнанным ректифицированным сознанием. И даже такое сильное одномоментное воздействие было неспособно до поры до времени заставить эту махину изменить скорость ментальных и, что важнее, духовных процессов.

К чему это я, теперь уже просто Юрий Васильев? Сейчас объясню.

«И посредине этого разгула», то есть во время телевизионных, радио– и печатных излияний глав государств на предмет этого глобального планетарного плевка, вызывает меня главред и говорит:

– Отправляешься в командировку. В Ухту. Год назад ты написал прекрасную статью о тамошних скромных нефтяниках. Езжай, разузнай, чем они дышат нынче, и вне зависимости от того, чем они на самом деле вентилируют лёгкие, пишешь слегка надрывный, но в общем и целом позитивный репортаж – мол, живут, гречку жуют, кланяются президенту-батюшке и премьер-министру – отцу родному. И, мол, пока отцы и матери Ухты жизнерадостно плетут лапти и культурно, не теряя духа, настукивают на ложках гимн России, в конце каждого куплета выкрикивая «Ух ты!», дети рисуют полотна, исполненные надежд на нанотопливо и прочие наносмазочные материалы, нанофармакологию, наногеодезию и нанолесоповалы. В общем, чего я тебя учу, сам всё отлично знаешь.

– А если не рисуют ничего? – осторожно спросил я.

– Тогда сам нарисуешь. Солнце, небо, президент на фоне ромашек, в руке нанофакел, но чтобы видно, а то знаю я вас, умников! Фотокорреспондента с тобой отряжаем. Я уже вижу это эпохальное фото: «Неунывающий кот Крекинг пьёт белое молоко из чёрной мисочки, высеченной из куска каменного угля – топлива будущего. Крекинг знает – президент о нём помнит!» Беззубых улыбающихся старожилов наснимайте. Довольных жизнью и пенсией старух. Грудастых молодух в косынках, что улыбаются неунывающим нефтяникам. Какого-нибудь местного Кулибина, изобретающего на заднем дворе вечный двигатель. Светлое будущее, несмотря ни на что, но без идиотического слюнопускания. Понял?

– Понял, как не понять, – заверил я главного. – Что, каменный уголь действительно топливо будущего?

– Нет, блин! Топливо будущего – в наших сердцах! Там, куда пепел стучит. И Макар телят за самогоном не гонял. Васильев, ты издеваешься? Станешь главредом – я на тебя посмотрю. И поумничаю всласть.

– Ладно-ладно. Когда лететь?

– Сегодня вечером и полетишь. Цены на билеты растут не по дням, а по часам, – вздохнул главный редактор.

– Отлично. Вы ж знаете – я «в поля» с удовольствием.

– Давай. Счастливого пути. И без позитивного материала не возвращайся!

Напророчил. Они такие странные порой, эти пророки. Ну каких уж кому выдают.

Я на самом деле был рад тогда. Да и сейчас не особо горюю. Напротив.

  145