Последние отзывы

  17  

Но как бы ни относился Громов к ночным полётам, тревожный бой колоколов заставил его вскочить и, застёгивая на ходу ремешки подшлемника, побежать к выходу, над которым мигала громадная светящаяся надпись: «ВОЗДУХ!»

– Готовность номер один! – услышал Константин уже на бегу.

Следом за Громовым к выходу устремился лейтенант Беленков.

Через десять минут оба пилота уже сидели пристёгнутыми в кабинах своих истребителей. Метеосводка в этот день была не ахти. Облачность – десять баллов. Снег. Полётная видимость – триста метров. Ветер – норд-ост, пятнадцать метров в секунду. Температура воздуха у земли – минус двадцать.

Все эти прелести зимы в Заполярье Громов мог наблюдать через фонарь кабины. Снежные хлопья летели наискось, заслоняя обзор, но полоса была ярко освещена, и майор видел, как в ледяном сумраке медленно движется по ней снегоочиститель – тягач с авиационным двигателем на подвеске; реактивная струя из двигателя бьёт под наклоном вниз, в один миг сметая сугробы. К истребителю подбежал, пряча лицо от ветра, дежурный техник – расторопно убрал стремянку и колодки. Снегоочиститель повернулся и ушёл с полосы.

«Сейчас начнётся», – подумал Громов.

Глядя на светящиеся шкалы приборов, он вспомнил вдруг, как сын Кирюша играл в «F-117», довольно примитивную игрушку для персонального компьютера. Громов не знал схемы расположения приборов в кабине «Найтхока»,^[8] а потому не мог оценить по достоинству качество имитатора, однако ощущение полёта «вслепую» воспроизводилось очень точно: чтобы выиграть в этой игре, всё внимание следовало отдавать многочисленным шкалам, и только. Бездушная механика ночного боя.

«Кого бомбишь?» – поинтересовался тогда Константин у сына.

«Мурманск», – ответил Кирюша, нетерпеливо дёрнув плечом: отец ему явно мешал одним своим присутствием.

«Ну ты и сволочь, – сказал Громов без малейшей, впрочем, угрозы в голосе. – Наших бомбить?»

«А кого мне ещё бомбить? – резонно вопросил сын. – Это же „F-117“. Белый Дом они в опциях не предложат».

Громов подивился чудному слову «опция», прозвучавшему из уст шестилетнего ребёнка, а про себя решил в обязательном порядке найти для Кирюши игру более патриотической направленности – под названием «МиГ-23», например.

– Двести тридцать первый, запуск! – распорядился ответственный за выпуск дежурной пары.

«Всё это игра, – подумал Громов, выводя двигатель „МиГа“ на рабочие обороты. – А в опциях у нас сегодня нарушитель».

Ещё майор вспомнил, что, как-то разговорившись, Кирюша признался: после выполнения очередного задания он никогда не сажает свой «Найтхок» на аэродром, предпочитает катапультироваться, не долетев милю. На удивлённый вопрос отца, почему Кирюша гробит дорогостоящий бомбардировщик, сын безапелляционно заявил, что так проще, а на количестве заработанных очков это не сказывается. «Во-от как? – протянул Громов, немало удивлённый странной логикой заокеанской игры. – Если б ты знал, мальчик, что такое катапультирование».

Майор представил себе, каково катапультироваться в такую вот зимнюю заполярную темень над заснеженным лесом, и его пробрал озноб.

Пока Громов предавался воспоминаниям, ответственный за выпуск согласовал программу вылета с КП в Оленегорске и отдал приказ на перехват:

– Цель следует вдоль государственной границы. Идентифицирована как самолёт радиоэлектронной разведки «Nimrod R.MK1».^[9] Задача – выйти на цель и сопровождать её, не допуская нарушения государственной границы Российской Федерации.

– Вас понял, Берёза, – откликнулся Громов. – Задача – выйти на цель и сопровождать её, не допуская нарушения государственной границы.

– Взлёт разрешаю.

Ведущим снова стал Громов. Беленков пристроился в полукилометре, благоразумно держась в стороне от спутной струи.^[10] Штурман наведения, сидящий на КП в Оленегорске, дал целеуказание, перехватчики развернулись в воздухе и легли на юго-западный курс.

Прошло две минуты полёта в полной темноте, и наконец бортовая РЛС «Сапфир» обнаружила цель. Самолёт-разведчик действительно шёл вдоль российско-норвежской границы, старательно следуя всем её изгибам.

– Ладога, цель обнаружена, – доложился Громов. – Ведём её.

– Так держать, – откликнулся штурман.

Тут на рабочей частоте вдруг появился посторонний.

– Good morning, Костьйя! – услышали пилоты весёлый голос с хрипотцой. – How do you do? How are your wife and son?^[11]

  17