109 
И так далее, и так далее, и так далее. Тамару несло. Первые полчаса Полина старательно слушала. Потом вышла на кухню. Затем – покормила Тигра. Делала ещё что-то. Тамару несло со страшной силой. Кажется, она могла бы излагать теорию и практику преферанса – в аудиторию ли, в пространство ли – сутками. Кажется, она сыграла пару раз сама с собой. Причём – в уме. Затем привлекла к этому Полину. И хотя сама задекларировала, что деньги – не главное, но, безапелляционно заявив, что «на интерес» играют только позорные чайники, «обула» Полину на пару рубликов. («Курточка!») А затем заботливая бабуля и Симу воткнула в стул, чтобы «расписать пулю на троих, надоел «гусарик»[39]». Хорошо, что через пару часов явилась, наконец, Тонька и забрала свою не в меру азартную мамашу.
Кстати, во всём остальном, кроме преферанса, Тамара была вполне вменяема. И готовила, и убирала-стирала-гладила она куда лучше своей дочери. В те периоды, что она жила у Тоньки, квадратные метры последней приобретали куда более приспособленный для жизни вид. И десятиметровая кухонька становилась даже уютной. Но стоило ей извлечь из кармана карты…
Кроткий и Примус на некоторое время так увлеклись этой заразой, что Полине только и оставалось, что учить анатомию везде, где удавалось присесть. Конкуренцию на этом поприще ей составили только раз. Заглянув в туалет в поисках забытого где-то учебника, Поля обнаружила рядом с атласом Синельникова крысу. Та не проявила ни малейшего признака испуга и в ответ на Полино «Кыш! Кыш!!!» меланхолично откусила очередной кусочек от корешка, ловко придерживая фолиант передними лапками. Полина в тот момент даже пожалела, что в отличие от большинства женщин не очень-то боится крыс и не может выдать рефлекторного бездумного визга. Потому что именно в бездумном рефлекторном визге есть что-то такое, что пугает. И не только крыс. Что-то такое истерично-животное есть в бездумном визге. Хотя это глупо – визжать на опасность. А вдруг её больше, чем твоего визга? Так что во время опасности надо молча действовать.
Пока Полина раздумывала, откуда-то с потолка спрыгнула молчаливая тень.
«Ещё одна?!.»
Но это был Тигр. А крысы как и не бывало. Видимо, она спряталась в том самом – в очень ближайшем времени.
Минуту спустя Тигр расхаживал по кухонному столу и нервно шипел: «Чёрт! Чёрт-чёрт!!! Какой я нерасторопный!»
– Тигр! – удивлялась Поля. – Что ты здесь делаешь и как ты сюда попал?!
– Мрррррр! – тарахтел Тигр в ответ, прикидываясь ласковым неразумным комочком. Ну не признаваться же своему человеку в том, что на элементарную крысу умения не хватило. А в таких случаях лучше немедленно стать пуси-кэтом, и пусть носят на ручках и уговаривают, да…
Так вот, всё ближайшее время Полины Романовой было заполнено учёбой, работой, сумбуром, попытками сосредоточиться (неудачными), желанием разобраться, кто кому кто (неэффективным). Экзаменами-госами! Дезрастворами, швабрами, тряпками, ампутированными конечностями – на работе!!! Тамарой, Тонькой, дворником Козецким, ответственной «квартиро-падлой Нелькой», преподавателями, преподавателями, преподавателями. Зачётами, зачётами, зачётами. Разговорами с Примусом где угодно («о чём?!»). Молчанием с Кротким на парапетах («зачем?!»). Не забыть покормить Тигра («кстати, где он?!»). Не забыть вынести дохлую крысу на помойку («откуда она взялась здесь, на матрасе?!»). Симе – конфету! «Тонька, отстань, я только пришла!.. Да-да, только пришла и хотела втихаря сожрать эту пиццу!» Преферанс чередовался с изучением пирамидальных путей, работа – с клеванием носом в параграф о гистологии яичников. Мини-роман с Серёжей, отремонтировавшим и принёсшим сумку, – с романом средней тяжести с таким взрослым и, слава богу, частенько занятым Глебом. Вот таким приблизительно незатейливым образом «ближайшее время» безжалостно пожирало вечно текущую жизнь.
– Прогуляемся спокойно? – как-то апрельским вечером спросил Примус. Они вышли из анатомического корпуса не совсем затемно, да и темнеет в апреле уже не так рано. – Просто прогуляемся, местами даже молча. И медленно!
– Ладно.
Они неспешно вышли на Комсомольский бульвар. Медленно миновали Тёщин мост, подошли к Дюку…
– Взвесишься?! – предложил Примус, увидев уличные весы с прилагающейся к ним неопрятной тёткой.
– Зачем?!
– Мне интересно, сколько в тебе килограммов.
– Ладно, давай!
Примус церемонно уплатил десять копеек. Тётка, деловито нахмурившись, потолкала верхнюю – килограммовую – и нижнюю – граммовую – гирьки туда-сюда, дождалась баланса и объявила:
109 
