Последние отзывы

  15  

– Что, твой новый, как бык, на красное западает?

Не дожидаясь ответа, снова взялся за ремень. Терпеть стало невозможно, Марина застонала.

– Да, давай, попроси меня, и я перестану, – говорил Денис, замахиваясь и опуская ремень на ее спину снова и снова. – Попроси, я сразу брошу. Ну, что же ты, Коваль, не молчи.

Но у нее словно перегорел предохранитель – она знала, что любовник ждет только одного-единственного слова, и все это сразу же закончится, но молчала. От боли уже заходилось сердце, но она не издавала ни звука. Нисевич злился – Марина ломала ему кайф. Поняв, что не добьется желаемого, он отбросил ремень:

– Вставай! Испортила все, – недовольно поморщился он. – Что с тобой сегодня?

Он поднял ее голову, заглядывая в глаза:

– Ну, что ты?

Марина попыталась встать. Все тело стало сплошным сгустком боли, спина горела, как обваренная кипятком.

– Уходи, – прошептала она. – Пожалуйста, уходи, я не могу видеть тебя…

– Что-то я перестарался сегодня, – заметил Денис. – Больно?

– Нет. Уходи.

– Не ври, Коваль! – произнес он, садясь в ее кресло и закуривая. – Тебе больно, у тебя спина кровит. Но ты, сучка, не признаешься в этом, только чтобы мне удовольствия не доставить.

– Денис, – проговорила Марина, поднимаясь, наконец, с пола. – Я очень прошу тебя – уйди сейчас. Мне не больно и не плохо, мне никак. Я устала, я больше не хочу этого, понимаешь? Я боюсь, что однажды ты просто убьешь меня. Мне никогда это не нравилось, но я терпела ради твоей прихоти. А теперь – все, не могу больше, силы кончились. Финиш.

Она тоже взяла сигарету, щелкнула зажигалкой, накинула халат, мгновенно прилипший к иссеченной спине, и невольно поморщилась.

– Что, все-таки больно? – заметил Нисевич.

– Нет.

– Так и не скажешь, кто драл тебя все выходные?

– Ты слышал. Это моя жизнь, я свободная женщина и сплю, с кем сама захочу, – отрубила Коваль, затягиваясь сигаретой.

– Нет, Коваль! – засмеялся Денис. – Не свободная ты, и спать будешь со мной, только я могу дать тебе то, что нужно. Ведь ты любишь мои игры, пусть не все, но любишь, иначе не позволила бы.

Он грубо схватил ее за руку и притянул к себе, сдирая лифчик.

– Вот мои следы, – он водил пальцем по левой груди, заставляя Марину вздрагивать. – Ты никогда не разрешила бы, если б сама не хотела испытать.

– Убери руки, – зашипела она, вырываясь. – Ты изуродовал меня, пришлось татуировку делать, чтобы скрыть сигаретный ожог. Ты болен, Денис, признайся в этом хотя бы себе! Я не стану больше терпеть твои извращенные фантазии, я гожусь для чего-то другого.

– Ну, конечно, трахаться с этим лысым хреном ты годишься! – огрызнулся Нисевич, вставая. – А он, если вдруг узнает о твоих причудах, рванет от тебя со скоростью курьерского поезда! Кому нужна такая…

– Успокойся, он знает, – перебила Марина с некоторым даже торжеством. – И его это не волнует. Потому что ему нужна я, а не мое отдельно взятое тело, умеющее отлично и с выдумкой трахаться.

– Не тело, говоришь? А что же еще? Вся ты – это пара сладких сисек и упругий зад, ничего больше у тебя и нет. Так что не обольщайся сильно на свой счет. Все и всегда только это в тебе и будут ценить, дорогая моя Марина Викторовна! Так что не верти хвостом.

– Да пошел ты на хрен! – заорала Коваль, не сдержавшись, и это было ее роковой ошибкой…

– Ну уж нет, теперь я точно не уйду, пока не получу того, за чем пришел! Ты всегда думаешь только о себе и никогда – обо мне. У меня нет ничего, кроме этих ночей с тобой. А ты вдруг решила и это отнять? Иди ко мне, иначе будет хуже! – пригрозил Денис, раздеваясь и ложась на диван. – Ну, что замерла?

– Я не буду делать этого.

– Хочешь, я докажу тебе, как ты неправа сейчас? Еще пара секунд, и ты пожалеешь, что упиралась. Ведь ты же меня знаешь!

Знала Марина прекрасно, что он имеет в виду, но ее вдруг понесло, и она потеряла остатки осторожности:

– Я же сказала, что ты больше не тронешь меня!

Денис пулей слетел с дивана и с размаху ударил ее по лицу. Марина обмякла в его руках, и начался кошмар… Потом ей говорили – еще повезло, что быстро потеряла сознание, и Денис утратил интерес к безжизненному телу.

Когда санитарка, пришедшая мыть полы, не смогла открыть дверь кабинета, а телефон не отвечал, в отделении поднялась паника. Доктора, почуяв неладное, сломали замок. Картина им предстала еще та – их стерва-заведующая лежала на полу в луже крови, в разодранном в клочья белье, иссеченная и изрезанная, со следами сигаретных ожогов. Только ноги и руки не пострадали. Прибежавшие медсестры подняли такой крик, что Коваль очнулась, окинув собравшихся непонимающим взглядом. Над ней склонился Виталя Арбузов:

  15