Глава 7

Гейб заварила чай и подала на кухне. Ее дом пропитался пылью и выглядел… ну, по холлу было разбросано множество игрушек. Такие игрушки предназначены для ребенка, который учится ходить: кубики, ярко раскрашенные пластиковые машинки, еще какие-то вещицы. В углу кухни валялась маленькая туфелька, всюду стоял тяжелый запах кифии, к которому примешивались другие, незнакомые.

За все время, пока мы перезванивались, она ни словом не обмолвилась о ребенке. Ни единым. Даже не намекнула. В длинных черных волосах Гейб появились седые пряди, от уголков глаз разбегались морщинки, напоминавшие о привычке улыбаться. Она была ниже меня ростом, худощавая и сильная, а ее рассудительности я всегда завидовала. Интересно, по-прежнему ли при ней ее длинный меч? С этой отточенной полосой стали Гейб не расставалась. В бытность мою человеком я порой думала, что не хочу оказаться ее противником в настоящем бою: во время схватки ею овладевало убийственное холодное безумие, свойственное лишь немногим воинам. После окончания Академии в Сент-Сити она служила в полиции, и жизнь ее была сплошным боем. Гейб не была старой ни по каким меркам, но жизнь копа нелегка, и ее волосы поседели довольно рано.

Одна эта седина говорила о многом. Вопреки кодексу, Гейб не красила волосы в черный цвет. Было это проявлением безмерного тщеславия или признаком того, что она отошла от дел? Движения ее сохранили грацию и гибкость мастера боевых искусств, она ничуть не обрюзгла, как бывает со старыми наемниками или полицейскими. Правда, в ней чувствовалась какая-то напряженность, заторможенность, чего прежде никогда не наблюдалось. Гейб закончила Академию на целых пять лет раньше меня, но оказалась среди немногих псионов с большим временным разрывом между первичной подготовкой и получением аккредитации. Эти годы она провела в Парадизе. Она стала космополитом, но вернулась домой и вступила на семейное поприще — получила дополнительную подготовку, прошла Испытание и поступила на службу в полицию.

Мы с ней дружили очень давно.

Сидя за старой стойкой кухонного бара и глядя в окно на закат, я вдруг осознала, как относительно время. Гейб постарела, а я нет. Я выглядела точно так же, как тогда, когда открыла глаза в особняке в Нуэво-Рио и обнаружила, что демон стал падшим и поделился со мной своей силой. Мои волосы, правда, были короче, но во всем остальном я не изменилась. Во всяком случае, внешне.

Собственно говоря, изменения были не столь уж разительны: морщинки на лице да седые пряди. Возможно, если бы я все это время находилась в Сент-Сити и Гейб была у меня на глазах, я бы ничего особенного не заметила.

— Давно ли все так?

«Почему я ничего не знала? Мне следовало знать. Следовало знать, давно ли это продолжается».

Гейб бросила на меня хмурый взгляд.

— Ты потеряла счет времени? Конечно, ты ведь исчезла. И со временем ты не в ладах.

Я открыла рот, чтобы сказать что-то в свою защиту, но не произнесла ни слова. Я ведь и вправду исчезла. С Джафримелем, о чем она не знала. Похоронила себя в Тоскане, занималась расшифровкой писаний маги, искала возможность узнать о себе то, чего он упорно не желал мне говорить. Мне казалось, что виной всему неловкость — демоны весьма чувствительны к самой теме падения, и Джафу, наверное, тоже не хочется затрагивать столь болезненный и унизительный для него вопрос.

Сейчас я уже не была в том уверена.

Горький смех Гейб вернул меня к действительности.

— Всего пара лет. Не беспокойся, Дэнни, я все понимаю. Я ведь видела тебя после дела Лурдеса, помнишь? Ты, солнышко, тогда походила на ходячего мертвеца. А сейчас на тебя приятно посмотреть.

— Ты звала, — хрипло выдавила я. — Майнутш. Вот я и пришла.

Она следила за чайником, но ее спина напряглась.

— Я сомневалась.

— По-моему, ты хорошо знаешь меня.

«По крайней мере, должна знать».

— Ты все та же, с твоим проклятым чувством чести. — Она откашлялась. — У меня к тебе две просьбы, Валентайн. Выпьем чаю и поговорим.

  27