Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
99 
Они потрясенно уставились на нее, не в силах произнести ни слова, однако Дженни уже не заботило, одобрят они ее поведение или нет. На этот раз она не позволит условностям или традициям помешать ей.
— Я надеюсь, вы будете любить нас — Кейджа, меня и нашего ребенка. — Дженни обняла их за плечи и продолжила говорить от всего сердца: — Мы любим вас и хотим быть одной семьей. — Она прервалась, не в силах вздохнуть, ее руки разжались. Слезы, наполнившие ее глаза, быстро исчезли, чтобы родители Кейджа не подумали, будто источником их является скорее слабость, чем облегчение. — Но если вы не примете нас такими, какие мы есть, не примете ту любовь, которую мы к вам питаем, что же, так тому и быть. Но это будет только вашей потерей.
Храбрость и надежда переполнили ее, и она искренно продолжала, улыбаясь сквозь слезы:
— Я люблю Кейджа, а он любит меня, и мне надоело чувствовать себя в этом виноватой. Мы собираемся пожениться и растить нашего ребенка, и он будет знать, будет чувствовать каждый божий день, что мы любим его за то, какой он есть, а не за то, каким мы хотели бы его видеть.
Когда через полчаса доктор вернулся, чтобы сопроводить одного из них в палату Кейджа, именно Дженни вышла из приемного покоя и отправилась вслед за ним.
Эпилог
— И что здесь происходит?
— Мы принимаем ванну.
— Это не принятие ванны, а сплошное безобразие!
— Это Трент виноват. Он брызгается.
— А кто научил его так брызгаться?
Стоя у дверей ванной комнаты, Дженни улыбалась, глядя на своего мужа и сына, самозабвенно отдававшихся купанию. Семимесячный Трент восседал у отца на животе, упершись спиной в его согнутые в коленях ноги.
— Он хотя бы стал чище?
— Кто, Трент? Безусловно. Он просто стерильной чистоты.
Дженни вошла в ванную комнату и присела на колени у края ванной. Трент, узнав мамочку, восхищенно заулыбался, гордо демонстрируя два своих маленьких зубика. Он показал на нее пальчиком и произнес длинную, воркующую тираду.
— Ты точно выразил мои мысли, сынок, — заметил Кейдж. — Она просто нечто, правда?
— Она сейчас устроит кому-то это нечто, если кто-то не прекратит балаган и не уберет за собой всю воду. — Дженни старалась говорить серьезно, но на ее лице застыла улыбка, когда она нагнулась, чтобы взять Трента из ванной. Когда она поднимала его на руки, ее глаза невольно уткнулись в розовый шрам на животе Кейджа. Нахлынувшие воспоминания не могли не настроить ее на серьезный, торжественный лад. И это случалось с ней всегда, пусть ненадолго, но на время достаточное, чтобы вознести хвалу Господу за счастливое выздоровление своего мужа.
— Следи за ним внимательно, он скользкий как угорь, — заметил Кейдж, выбираясь из ванной. Вода потоком стекала с его худого, мускулистого тела. Дженни уже знала, что ее муж совсем не отличается скромностью, что всегда действовало на нее просто обворожительно.
— Как хорошо мне это известно. — Дженни старалась удержать своего вертящегося и крутящегося сына на руках, заворачивая его в полотенце. Она уже отчаялась остаться сухой. Ладное, крепкое тельце малыша Трента успело намочить весь ее халат.
Она отнесла малыша в детскую спальню, которую отделял от основных комнат широкий коридор. Дженни специально для него превратила одну из ванных комнат старого дома в детскую спальню-картинку. Надо признать, правда, что, следуя ее указаниям, основную часть работ выполнил Кейдж, проведя за этим занятием многие свои выходные. Оба они были чрезвычайно довольны полученными результатами.
Дженни так быстро успокоила своего извивавшегося сына, что к тому времени, когда к ним присоединился вытершийся и одетый в махровый халат Кейдж, Трент уже был обряжен в подгузник и пижамку.
Скажи папочке «Спокойной ночи». — Дженни подняла Трента, чтобы Кейдж мог поцеловать его.
Кейдж взял его на руки, крепко обнял и чмокнул в щечку.
— Спокойной ночи, сынок! Я люблю тебя. — Он покачивал его в своих объятиях, а Дженни с умилением смотрела на эту картинку. Трент уже устал. Его головка с пушком белокурых волос склонилась на плечо Кейджа, и малыш широко зевнул.
— Он был уже совсем готов ко сну, — заметила позднее Дженни, когда они вместе с Кейджем возвращались по коридору в свою спальню, уложив Трента. — И я тоже. — Она отступила назад и упала на кровать, широко раскинув руки по сторонам. — Вы двое меня совсем утомили.
99 
