Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
49 
Спиндлер жила в одном весьма непритязательном, наспех построенном здании. Сначала планировалось, что эти временные сооружения будут снесены и заменены более надежными и эстетически привлекательными в течение десяти лет, но прошло уже несколько десятилетий, а безобразные сооружения из металла оставались на месте.
Уличный художник интересно провел время, изображая обнаженные пары в различных стадиях соития на гладкой серой поверхности. Ева оценила стиль и чувство перспективы, а также выбор места – в здании проживало большинство проституток этого района.
Снаружи не было ни камеры слежения, ни даже кодового замка. Если такие приспособления когда-либо имелись, то их давно уничтожили местные вандалы.
Ева шагнула в темный подъезд с рядом исцарапанных почтовых ящиков и запертым лифтом.
– Она жила в квартире 4С, – сказала Пибоди и посмотрела на грязную лестницу с покосившимися ступеньками. – Придется подниматься пешком.
– Ничего, это поможет тебе переварить ланч.
Где-то наверху оглушительная музыка сменилась пронзительным визгом. Кошмарные звуки отозвались эхом по всей лестничной клетке, и Ева поморщилась. Тем не менее это было лучше, чем пыхтение и стоны, которые доносились из-за одной из тонких дверей на втором этаже. Судя по всему, там одна из проституток зарабатывала свой гонорар.
– Звуконепроницаемость не относится к удобствам этого очаровательного домика, – заметила Пибоди.
– Сомневаюсь, что это заботит жильцов.
Ева остановилась и постучала в дверь квартиры 4С. Уличные проститутки трудились день и ночь, но, как правило, посменно, поэтому она думала, что кто-то из них может отдыхать дома.
– Я не работаю до заката! – послышался ответ. – Выметайтесь!
Ева поднесла к глазку свой значок.
– Полиция. Я хочу поговорить с вами.
– Моя лицензия в порядке. Вы не имеете права ко мне цепляться.
– Откройте, иначе увидите, имею я право или нет.
Послышалось злобное бормотание и щелканье замков, потом дверь слегка приоткрылась, и в щели появился налитый кровью карий глаз.
– В чем дело? Я пыталась хоть немного поспать.
Судя по глазу, она пыталась это сделать не без помощи наркотиков.
– Сколько времени вы живете в этой квартире?
– Несколько недель. Ну и что из этого?
– А где вы жили раньше?
– В квартире напротив. Слушайте, у меня есть лицензия и справка о здоровье…
– Вы были одной из девушек Спиндлер?
– Да. – Дверь открылась чуть шире, появились второй глаз и рот. – Ну и что из этого?
– Как вас зовут?
– Мэнди. Ну и что из…
– Да-да, это я уже слышала. Откройте, Мэнди. Мне нужно задать вам несколько вопросов о вашей бывшей хозяйке.
– Она мертва – это все, что я могу вам сказать.
Однако Мэнди все-таки открыла дверь. Ее короткие волосы торчали в разные стороны, и Ева подумала, что на работе она, подобно многим ее коллегам, пользуется париком. Возможно, ей было не больше тридцати, но выглядела она лет на десять старше. Очевидно, все свои заработки Мэнди тратила на уход за телом – пышным и округлым, с большими грудями, напрягшимися под тонким выцветшим розовым халатом. Ева считала, что для женщины ее профессии это разумное капиталовложение: клиенты редко обращают внимание на лицо.
Шагнув через порог, Ева отметила, что квартиру приспособили для двух разновидностей бизнеса. Занавес посредине разделял комнату надвое, в одной половине находились две кровати на колесиках, другую занимал письменный стол с компьютером и телефоном. Над столом висела доска, на которой были обозначены виды услуг и их стоимость.
– Это вы унаследовали бизнес Спиндлер?
– Мы вчетвером. Кто-то ведь должен содержать конюшню, и мы решили, что если возьмемся за это, то сможем сократить работу на улицах. – Мэнди улыбнулась. – Гоняться за клиентами в разгар зимы мало радости.
– Охотно верю. Вы были поблизости в ту ночь, когда убили Спиндлер?
– В общем, да – приходила и уходила. Той ночью дела шли бойко. – Она села на стул и вытянула ноги. – Не было так чертовски холодно, как сейчас.
– У вас при себе регистрационная книга?
Мэнди сразу помрачнела.
– Вам незачем совать нос в мои книги! Я веду дела как надо!
– Тогда не пытайтесь меня убедить, будто не помните, где вы были. Даже в такой берлоге, как эта, хозяйку режут не каждую ночь.
– Конечно, я помню. – Она дернула плечом. – У меня как раз был перерыв, когда Лида нашла ее и подняла крик. Господи, она вопила, как девственница, которую насилуют! Стала колотить в мою дверь и кричать, что старая сука сдохла и что там полно крови. Я велела ей заткнуться и вызвать копов, если она хочет, а сама легла вздремнуть.
49 
