очень нудно 
5 
Они вообще не говорили о чувствах, наслаждаясь физической, а иногда химической близостью. Она так называла свидания, на которые он приносил какие-нибудь вещества, чаще всего — вполне законный алкоголь, но непременно редкого сорта. Если водку из агавы, то не текилу, а мескаль, если абсент, то не «ксенту», а чешский «кинг оф спиритс голд».
Вот и сегодня Алёша явился с пузатой литровой бутылью без этикетки — полупустой или наполовину полной, в зависимости от того, насколько оптимистичен смотрящий. Опять абсент, но в этот раз самодельный.
— Боже, что за бражка?
— Обижаешь, эксклюзивная штука, синий абсент, проверенные люди делали.
Ольга развеселилась. Конечно, кой-кому нужно бы завтра работать, но у неё давным-давно зрела забавная идея, которую как раз сегодня можно реализовать — именно под сомнительную выпивку.
Для будущей книги ей понадобилась информация о всякого рода внушениях, НЛП прочей словесной магии. Недолгие изыскания привели её к Милтону Эриксону, создателю одноимённого гипноза. Как уже говорилось, Ольга была не слишком образованной и глубокомысленной особой, поэтому для ознакомления с теорией купила простенькую популярную книжку да и читала её с пятого на десятое. К концу первой главы в её рассеянном воображении сложился довольно странный образ учёного и его приёмов.
Как ей показалось, основной особенностью Эриксона была глубокая страсть к растениям, конкретнее — к помидорным кустам. Говорить о них он мог бесконечно, стоило дать ему волю, как любая беседа сводилась к полуторачасовому монологу о помидорных кустах, под который его собеседники частенько засыпали. К тому же Милтон обожал всякого рода передёргивания и логические нестыковки, совершенно сбивавшие с толку тех, кому не спалось. При этом он оставался человеком кротким и терпеть не мог директивных заявлений, типа «ваши руки тяжелеют, ваши веки тяжелеют, ваши ушки…» — нет, ему нравились непринужденные конструкции: «Интересно, а вот ушки, ушки ваши тяжелеют?» И ошеломлённый пациент был вынужден признать, что его ушки буквально налились свинцом. Так, слово за слово, и родился эриксоновский гипноз.
Ольга очаровалась методом и немедленно захотела применить его на практике. Препятствие виделось только одно: она ничего не знала о помидорах. Понятно, что для длительного погружения требовалась масса информации о том, как они растут, расцветают, отпускают усики и покрываются пушком. Конечно, она могла вместо этого поговорить, например, о котятах — в конце концов, у них тоже усики и пушок, — но осознание ответственности не допустило самоуправства: человеческая психика это так серьёзно. Никаких вариантов, написано «куст» — значит, надо про куст.
И не совсем ясно, на ком ставить опыт, почти все знакомые мужчины слишком уж нервны и порывисты, старых подруг она растеряла, а Марина способна вызвать психиатрическую сразу после фразы: «Томат день за днём испытывает комфорт и умиротворение, умиротворение и комфорт». Ольга уже было собралась перейти к главе «самогипноз», как появился Алёша со своей бурдой.
Сказал, что вчера закончил большой заказ и страшно устал — он, как и многие фрилансеры, существовал в двух состояниях: либо безделья, либо двадцатичасовой пахоты с перерывами на сон. И Ольга решила, что поможет ему отдохнуть, а домашний абсент упростит путь к трансу и компенсирует недостаток знаний о помидорных кустах.
Конечно, она не относилась всерьёз к этой затее, но вдруг отчаянно захотелось поиграть.
Поначалу они, как всегда, обсуждали дела: Ольга боялась показаться пустоголовой курицей, поэтому говорила про свою новую книжку и расспрашивала о его последнем проекте. В комнате присутствовал третий: у Алёши была привычка работать под музыку, благо имел дело не со словами, а с картинками, и он очень серьёзно относился к саунд-трекам для своих дизайнерских идей. Двухчасовой плэй-лист, составленный к последнему заказу, до сих пор ему не наскучил, и теперь странный картавящий голос затопил Ольгин дом, вклинивался в разговор, наполняя паузы, и договаривал то, о чём собеседники помалкивали. Они чокались пылающими стаканами друг с другом и иногда с колонками, Ольга пьянела очень быстро, из каждой фразы, своей и чужой, рассудок выхватывал только обрывок:
— Ненужный кто-то за окном стоял и требовал любви [2].
— …я написала уже треть, но дело идет медленно…
5 
