Последние отзывы

  38  

Неужели она до сих пор хочет играть в эту игру?

Аромат ее духов все сильнее обволакивал его, теперь он будет ненавидеть этот запах до конца жизни, связывая его с горьким чувством предательства.

— Я знал, что она, в конце концов, возьмется за ум…

Голос Альфредо до сих пор звучал в его голове, и Рамона тошнило от этого.

— Когда дело касается перспективы потерять все… Она знала, что я исполню угрозу. Что если она не заключит достойный брак, она не получит ничего — ни песеты. Так что моя дочь быстро выкрутилась из этого положения.

Эстрелла ни разу не упоминала, что может лишиться наследства. Рамон сумел взять себя в руки и не дал старику понять, что его слова попали в точку.

— Ну, вы-то получили что хотели, — выдавил Рамон из себя. — Ваша дочь теперь замужняя женщина.

Альфредо покивал своей седой головой с улыбкой злорадного триумфа.

— И она получила то, что хотела. Никто не отказывался от нее так, как ты. Я знал, что она заставит тебя заплатить за это. Она так и сделала.

Эти слова больно ранили Рамона.

— Я ни за что не плачу, это мой выбор жениться на Эстрелле.

— Ты только так думаешь, на самом деле у тебя не было выбора. Она преследовала тебя так же, как она преследовала Перея. «Это будет Рамон Дарио или никто», — сказала она мне. Так что ты теперь у нее на поводке, танцуешь под ее дудку, как и тот, другой дурак.

— Рамон!

К его ужасу, голос Эстреллы прозвучал еще ближе.

Его глаза открылись, и он, молча, уставился на нее.

Она знала, что ее отец хотел лишить ее наследства! Обвинения уже готовы были сорваться с его языка.

Все эти разговоры о свободе, о том, что она хочет меня, — сплошная ложь. Для нее важны только деньги. Она использовала меня, чтобы получить наследство.

Если бы он все знал с самого начала, возможно, ему не было бы сейчас так больно. Если бы Эстрелла была честна и откровенна с ним, он, может быть, справился бы с ударом. Может быть, даже смирился со своей судьбой. Но она не сказала правды. Ни разу. Вместо этого она манипулировала им, заставила жалеть себя, а потом использовала его так же, как использовала Карлоса.

— У тебя что, голова болит?

Эстрелла заботливо наклонилась над ним. Ее губы находились так близко! Боже, какое искушение! Прижаться к ней, обнять, поцеловать… Ну почему он не в силах справиться со своим желанием?

— Нет! Да, — поспешно исправился Рамон.

Он собирался поговорить с ней. Но не сейчас. Не тогда, когда рядом Пако за рулем. Невозмутимый, дипломатичный, он, тем не менее, был вместе с ними. Придется подождать, пока они доедут до виллы и останутся вдвоем.

— Эстрелла, оставь, — пробормотал он. — День был слишком длинный и утомительный.

Длинный день, который, похоже, закончится вовсе не так, как ожидал Рамон.

— Хорошо!

Эстрелла отодвинулась от него, откинулась на сиденье, и теперь они сидели достаточно далеко друг от друга. Рамон тут же пожалел об этом. Она должна находиться рядом, он должен чувствовать ее тело! Конечно, он больше не доверял ей, и злость от того, что она использовала его, все еще кипела в его душе.

Но он по-прежнему хотел ее. Ужасно глупо, но даже злость, недоверие и разочарование не могли охладить его любовного пыла. Он теперь хорошо знал, какова эта женщина на самом деле, но она была такой красивой, такой сексуальной, такой желанной…

И она его жена!

— Иди сюда!

— Что?

Эстрелла не могла поверить своим ушам. Всего минуту назад он презирал ее. Об этом говорили его голос и выражение лица. Его глаза были холодны, как все льды Арктики, и ничто, казалось, не могло до него достучаться.

А когда она уже сдалась, он вдруг резко изменился.

— Иди сюда, — повторил Рамон и поманил ее пальцем.

Эстрелла заколебалась, но ненадолго. Да и как она могла отказать своему любимому, своему мужу! И чтобы осуществить свой план и завоевать Рамона, удержать его навсегда, у нее есть единственный способ.

— Эстрелла…

Это звучало, как предупреждение, на которое ей необходимо было откликнуться, иначе ночь любви могла и не состояться. И поэтому она пододвинулась и обняла Рамона. Она никогда не сможет бороться с этим мужчиной!

Кровь разливалась по ее венам, сердце сильно стучало, ей было трудно дышать. Рамон еще даже не поцеловал ее, а она уже вся горела.

Ей не надо было ни о чем просить. Не надо было ни о чем говорить. Рамон знал, чего она хотела, и быстро ответил ей. Даже когда его поцелуй стал грубым, почти жестким, она не возражала. Этот мужчина, который теперь был ее мужем, стал каким-то новым, темным и волнующим, кем-то, кого она не понимала. Но она знала единственный путь, чтобы понять его. Тот путь, которым она всегда могла достучаться до него.

  38