Последние отзывы

  29  

Когда фильм кончился, я бурно зааплодировал. Единственный из всех.

– Я балдею от того, как ты все интерпретируешь, – сказал мне Ксавье, разбуженный моей овацией.

В зале повисла предгрозовая тишина. Этель растерянно взглянула на меня. На красавчика она смотреть не осмеливалась.

Люди вокруг нас устало поднимались. Фильм оставил на них свой отпечаток: все выглядели пустыми и безобразными. Я попытался разобраться в их реакциях и понял, что под маской знатоков скрывался тайный страх: они не знали, как им надлежит отнестись к увиденному, хвалить или ругать, потому что режиссер высоко котировался среди киноманов.

Они до смерти боялись промахнуться и ляпнуть не то, что следовало. Главное, чтобы с языка не сорвались роковые слова, – тогда через несколько недель, когда выскажется критика, они не окажутся в неловком положении.

В сомнительных случаях всегда опаснее одобрить артиста, чем проявить сдержанность. И дело тут не только в мужестве: надо быть личностью, чтобы найти в себе силы уважать творца, а еще более – чтобы решить-«без посторонней помощи», достоин ли он уважения. А ведь большинство людей – не личности вовсе или почти. Поэтому на свете куда больше фанатов, чем ценителей, и куда больше хулителей, чем интересных собеседников.

В тот вечер чуда не произошло: неподготовленная публика расписалась в своей несостоятельности. Кроме меня, выразившего восторг, и Ксавье, громко и от души возмущавшегося, никто из присутствующих не высказал ничего мало-мальски похожего на суждение. Я с удовлетворением отметил, что зрители оказались так же бездарны, как и режиссер.

Публика поспешила разойтись, стараясь не показать панику, вызванную отсутствием мнения. В зале остались только съемочная группа в полном составе, любовник моей любимой и я. Я пожал режиссеру руку и ухитрился похвалить его работу, не прибегая ко лжи:

– Поздравляю– Вышло гораздо лучше, чем я ожидал. В твоем творчестве есть взгляд на мир: ты по-своему видишь соотношение прекрасного и безобразного, тягот и благодати. Твоя пропорция пессимистична, но я с нею согласен. В твоем фильме искры чувства и красоты вспыхивают и тотчас же гаснут, совсем как в жизни. Тем самым оправдано название: о да, как мимолетны наши тропизмы!

– Угу, – промычал Пьер с безразличным видом.

– Браво, – улыбнулась Этель и поцеловала его.

– Реакция публики подтвердила, что все получилось, – обронил Пьер. – Вы видели? Зрители были в нокауте, просто отпали. Этого я и добивался.

– Ладно, – зевнул красавчик. – Есть-то будем?

И мы набросились на птифуры. Ничто так не возбуждает аппетит, как дрянной фильм.

– Ты непревзойденный лгун, – шепнула мне Этель.

– Ну ты и лицемер, старик! – хохотнул ее любовник.

– Я не лгал, – ответил я.

– Во время фильма ты сказал мне на ухо, что это скука смертная, – удивилась она.

– Муть собачья! – подхватил невоспитанный красавчик.

– Одно другому не противоречит, – заверил я. – Творческая интерпретация мира часто бывает скучна, как и сам мир.

– В гробу я все это видал! – отмахнулся художник. – В кино, как и в театре, нет ничего хуже скуки.

– Действительно. Но скучно было не все время, – возразил я, думая о кадрах, где появлялась красавица.

– Скажешь тоже! Муть собачья, и больше ничего! – отрезал галантный кавалер, которому даже в голову не приходило, что он может этим обидеть свою подругу.

– Вам-то откуда знать? – осадил я его. – Вы же все время спали.

– Я видел достаточно, чтобы понять, что это лажа от начала до конца.

– Вы захрапели к концу начальных титров. Так что не вам судить. Вы проспали сцены, в которых Этель была так прекрасна, что дух захватывало.

– В кино ходят не для того, чтобы глазеть на красоток.

– Речь идет не о красотках, речь о вашей любимой женщине.

– Очень надо подыхать со скуки в темном зале, я могу и так ее увидеть.

– Вас пригласили посмотреть на ее актерскую работу. У вас на вернисаже вы находили естественным, что мы проявляли интерес к вашему творчеству. Лично я нашел бы столь же естественным ваш интерес к ее игре.

– Она сама мне говорила, что фильм будет дерьмовый.

– Тем не менее она вложила в него душу.

– Что за чушь ты несешь, старик?

– Я вам не старик, и мы с вами, насколько я помню, вместе свиней не пасли.

– Кстати о свиньях, характер у тебя точно свинский, – фыркнул красавчик.

– Не лучше ли кое-кому посмотреть на себя? – отпарировал я.

  29