очень нудно 
2 
Наконец тетя Джейми сказала, что им пора уезжать, и понесла ее к машине. Оливия помахала папе рукой, но папа не помахал ей в ответ. Просто смотрел вслед, и его опущенные по швам руки сжимались в кулаки.
Больше ей не разрешали ездить в дом на берегу и смотреть на волны.
Но все началось еще до этого. За несколько недель до посещения дома на берегу и за много недель до прихода чудовища.
Это случилось после той ночи, когда папа пришел в спальню Оливии и разбудил ее. Он ходил по комнате и что-то бормотал себе под нос. Звук был непривычный, но Оливия, зашевелившаяся в большой кровати под белым кружевным пологом, не испугалась. Потому что это был ее папа. И хотя просачивавшийся в окно лунный свет освещал его мрачное лицо и горящие глаза, эти лицо и глаза принадлежали ее папе.
Ее сердце гулко билось от любопытства.
Он поставил на шкаф музыкальную шкатулку, которая играла песенку, «Когда тебе захочется к звездам» из фильма про Пиноккио.
Оливия села и сонно улыбнулась.
– Привет, папа. Расскажи мне сказку.
– Я расскажу тебе сказку. – Он повернулся и посмотрел на дочь, малышку со взъерошенными светлыми волосами и большими карими глазами, но не видел ничего, кроме собственного гнева. – Ливи, любовь моя, я расскажу тебе страшную сказку о красивой шлюхе, которая только и умеет, что лгать и обманывать.
– Папа, а где жила эта лошадка?[1]
– Какая лошадка?
– Красивая.
Он снова повернулся к ней и рявкнул:
– Ты не слушаешь! Точь-в-точь как она! Я сказал «шлюха», черт побери!
У Оливии сжалось сердце, и она ощутила во рту неприятный металлический вкус. Тогда она не знала, что это вкус страха, потому что почувствовала его впервые.
– Что такое «шлюха»?
– Это твоя мать. Твоя траханая мать – шлюха! – Он махнул рукой и смел со шкафа музыкальную шкатулку и дюжину других сокровищ, с грохотом полетевших на пол.
Оливия широко открыла глаза и заплакала.
Он начал кричать. Сказал, что просит прощения. «Сейчас же перестань реветь!» Он купит ей новую музыкальную шкатулку. Когда он подошел и взял ее на руки, от него странно пахло. Так пахло в комнате после ухода гостей и еще до того, как Роза успевала прибрать.
А потом прибежала мама. Ее длинные волосы были распущены, белая ночная рубашка сияла в лунном свете.
– Сэм, ради бога, что ты делаешь? Ливи, я здесь, здесь, не плачь, маленькая. Папа просит у тебя прощения.
Когда отец увидел рядом две золотистых головы, его злоба слегка улеглась. Поняв, что у него так и чешутся руки избить их обеих, он пришел в себя.
– Я сказал ей, что прошу прощения.
Но когда он шагнул вперед, собираясь извиниться еще раз, его жена вскинула голову. В ее глазах светился гнев, граничивший с ненавистью.
– Не подходи к ней! – Лютая злоба, звучавшая в голосе матери, испугала Оливию, и она заплакала навзрыд.
– Еще чего! Это моя дочь. Джулия, я сыт твоими приказами по горло! Меня тошнит от них.
– Ты пьян в стельку! Не смей подходить к ней, пока не протрезвеешь!
А потом Оливия услышала страшные вопли, грохот и голос матери, вскрикнувшей от боли. Она соскочила с кровати, забилась в стенной шкаф и спряталась в куче плюшевых игрушек.
Потом Оливия узнала, что мать сумела выставить отца из комнаты, запереть дверь и вызвать полицию по детскому телефону с Микки-Маусом на диске. Но про ту ночь она помнила только то, что мама забралась к ней в шкаф, обняла и сказала, что все будет хорошо.
А потом папа ушел.
Воспоминания о той ночи еще долго являлись ей в снах.
Иногда они с мамой ночевали в гостинице или каком-нибудь другом доме. Работа матери была связана с разъездами. После того как отец заболел, Оливия всегда ездила с ней. Люди называли ее мать звездой, Оливию это очень забавляло. Ведь звезды – это огоньки на небесах, а ее мама была здесь, рядом с ней.
Ее мать снималась в кино, и много-много людей приходило смотреть, как она притворяется кем-то другим. Папа тоже снимался в кино, и Оливия знала историю о том, как они встретились, потом полюбили друг друга и поженились, и у них родилась дочка – она, Оливия.
Когда Оливия скучала по отцу, она брала большую книгу в кожаном переплете и рассматривала свадебные фотографии, где ее мать была принцессой в длинном белом платье с блестками, а отец – принцем в черном костюме.
Там был большой серебристо-белый торт и тетя Джейми в голубом платье, почти такая же красивая, как мама. Оливия представляла там и себя – в розовом платье, с цветами в волосах, улыбающейся и держащей родителей за руки. На фотографиях все улыбались и были счастливы.
2 
