очень нудно 
40 
Натан нежно поцеловал ее в губы.
— Дорогая Феликс, — сказал он. — Я вернулся за тобой, но остался снаружи, чтобы не усложнять ситуацию. Я пытался до тебя дозвониться, но твой отец блокировал мои звонки.
— Тогда ты попросил у Генри номер моего мобильного.
— После долгого ожидания мне ничего не оставалось.
— Прости, я была с тобой груба.
— Я был готов тебя придушить, — признался Натан, но его глаза улыбались. — После того звонка я понял, что твой отец настроил тебя против меня. Не знаю, что он тебе наговорил, но как ты могла ему поверить после того, что между нами было? Я думал, ты мне доверяешь.
— Прости меня, — снова извинилась она. — Я… Мне… э-э… мне трудно сближаться с людьми, но… э-э…
— Что но? — подтолкнул ее Натан.
— Но я учусь.
— Я тебя научу, — пообещал он, так обворожительно улыбаясь, что она сама не удержалась от улыбки.
— Я ездила к Генри, чтобы передать ему заявление об уходе. Я была подавлена, — призналась она. — Мой отец постарался на славу, но Генри сказал, что доверяет тебе больше, чем моему отцу, и я взглянула на ситуацию с другой стороны.
— Ты поверила, когда я сказал, что люблю тебя?
— О Натан! — прошептала она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
— Не надо разводить сырость, дорогая, — произнес он, и Феликс рассмеялась. Боже, как же она его любила!
— Так ты меня простишь?
— За то, что ты хладнокровно со мной попрощалась после того, как я признался тебе в любви?
— Ты на меня разозлился?
— Очень, — весело ответил он. — Но, признаюсь, я прилетел сюда вчера, чтобы не отправиться искать тебя по всем лондонским отелям.
— Правда?
— У меня было два варианта. Я мог либо поехать тебя искать после того звонка, либо надеяться, что ты образумишься и сама меня найдешь. Я боялся, что ты не станешь меня слушать и захлопнешь дверь у меня перед носом, поэтому решил дать тебе время. — Он улыбнулся. — Я думал, ты попросишь у моей помощницы номер моего мобильного, и даже не предполагал, что ты отправишься вслед за мной в Швейцарию. Но ты здесь, и я хочу, чтобы у тебя не осталось никаких сомнений на мой счет.
— У меня нет никаких сомнений. Я полностью тебе доверяю, — искренне ответила Феликс, глядя ему в глаза.
— Это меня радует, — улыбнулся Натан, снова целуя ее. — Но что все-таки Брэдбери наговорил тебе про меня?
Феликс не хотела, чтобы между ними оставались недомолвки, поэтому решила все ему рассказать.
— Отец заявил, будто ты меня использовал, чтобы узнать, что мы собираемся предложить «Джи Пи Си» для получения контракта.
— Брэдбери в своем репертуаре, — усмехнулся Натан.
— Я ему не поверила, тогда он сказал, что ты приехал в Давос на неделю раньше только из-за меня и…
— Это правда, — перебил ее Натан. — Только из-за тебя.
Ее глаза расширились.
— Но…
Натан накрыл ее губы своими, не дав ей договорить.
— Хочешь знать, почему я вдруг тобой заинтересовался? — спросил он и тут же сам ответил: — Генри Скотт много мне рассказывал о женщине, на которой я женился. О твоем блестящем уме, твоих успехах в учебе и работе, твоей красоте. Это от него я узнал, что ты будешь в Давосе. Признаюсь, он так меня заинтриговал, что мне захотелось познакомиться с тобой поближе.
— Ай да Генри! Вот уж не думала, что он может взять на себя роль Купидона, — весело произнесла Феликс. — Как же я рада, что благодаря нашему общему другу мы снова встретились.
— Я тоже, — ответил Натан. — Я захотел тебя сразу, как только увидел. Роскошная женщина рядом с Дунканом Уордом и Крисом Уотсоном имела мало общего с робкой долговязой девчонкой, которую я утешал во время грозы восемь лет назад.
— Не будь я с ними, ты бы меня не узнал?
— Я узнал тебя, как только заглянул в твои прекрасные зеленые глаза.
— О Натан!
— Моя дорогая Феликс, ты меня мгновенно околдовала.
— Правда? — Она не могла в это поверить. — Та встреча в первый день в парке тоже не была случайной?
— Нет, — признался он. — Уже тогда я начал испытывать необходимость быть там, где ты.
Ее глаза расширились.
— Не может быть…
Впрочем, она сама прекрасно понимала, что для одной недели у них было слишком много случайных встреч.
Его губы растянулись в очаровательной улыбке.
— Признаюсь, ты затронула струны моей души еще в ту ночь, когда я, вместо того чтобы убраться из твоего дома, остался тебя утешать.
40 
