Последние отзывы

  28  

Чтобы скрыть мое участие — что и мне, и полиции казалось наилучшим вариантом, — Энди предложил следующую версию: Кения вдруг поняла, что единственное место, где не искали — это мусорный бак Мэдди Пеппер.

— Именно это я и подумала, — говорила Кения. — Что надо его обыскать, или хотя бы заглянуть, не бросил ли туда чего-нибудь похититель.

По ее круглому лицу ничего нельзя было прочесть. Кевин смотрел на нее, сдвинув брови, чувствуя что-то под поверхностью этого разговора. Кевин отнюдь не дурак, особенно когда дело касается Кении.

Мысли Энди были для меня ясны.

— Никогда больше не проси меня такое делать, — сказала я ему. Он согласно кивнул, но это была ложь. Он уже представлял себе раскрытые дела, разоблаченных и арестованных злодеев, чистоту нашего города, когда я ему выдам всех преступников и он найдет способ их в чем-нибудь обвинить.

— Я этого делать не стану, — сказала я. — Не стану помогать тебе все время. Ты — детектив, ты обязан доискиваться истины законным путем, чтобы потом представить дело в суд. Если ты будешь всегда работать со мной, ты станешь небрежен, дела будут разваливаться, и ты заработаешь себе плохую репутацию.

Я говорила безнадежно и беспомощно — вряд ли мои слова до него дойдут.

— Она не волшебный шар номер восемь, — сказал Кевин.

Кения удивилась, а Энди более чем удивился — для него это прозвучало ересью. Кевин — патрульный, Энди — детектив. И Кевин — тихий человек, он всех только слушает, а сам говорит редко. Известен тем, что под каблуком у матери. Может, именно на материнском колене он научился мнений не высказывать.

— Не получится у тебя — потрясти ее и получить верный ответ, — продолжал Кевин. — Тебе придется искать ответ самому. Нельзя лишать Сьюки собственной жизни, чтобы ты лучше делал свою работу.

— Ну, да, — сказал Энди, не убежденный. — Но я полагаю, что каждый гражданин хотел бы избавить свой город от воров, насильников и убийц.

— А прелюбодеев, а тех, кто таскает из газетных автоматов две газеты, заплатив за одну? Этих мне тоже преследовать? А школьников, шпаргалящих на экзаменах?

— Сьюки, ты поняла мою мысль, — сказал он, побледнев от ярости.

— Отлично поняла. Можешь ее забыть. Я тебе помогла спасти ребенка, не заставляй меня об этом пожалеть.

И я ушла той же дорогой, что входила, через заднюю калитку, по краю школьной территории туда, где оставила машину. Обратно на работу я ехала очень осторожно, потому что меня трясло от сильных эмоций, пронесшихся сегодня по этой школе.

В баре оказалось, что Холли и Даниэль уже ушли — Холли в больницу к сыну, а Даниэль — ее отвезти, потому что у Холли слишком руки тряслись.

— Полицейские ее бы отвезли с радостью, — сказал Сэм, — но я знаю, что у Холли никого здесь нет, кроме Даниэль, и подумал, что Даниэль тоже могу отпустить.

— А работать я буду одна за всех, — язвительно ответила я, думая, что получаю за помощь Холли двойное наказание.

Он мне улыбнулся, и я не смогла сдержать ответной улыбки.

— Я позвонил Тане Гриссом. Она сказала, что готова помочь, на разовой основе.

Таня Гриссом только что переехала в Бон-Темпс и сразу пришла в «Мерлотт» с предложением своих услуг. Она сказала Сэму, что в колледже подрабатывала официанткой и за вечер набирала чаевых до двухсот долларов. Такого в Бон-Темпс ожидать не приходилось, о чем я честно ей и сказала.

— А ты не звонил сперва Арлене или Чарлси?

Тут я поняла, что лезу не в свое дело — я официантка при баре, а не владелец. Не мне напоминать Сэму, что он сперва должен был позвонить своим давним работникам, а потом уже человеку со стороны. Этот «человек со стороны» явно был оборотнем, и я опасалась, что Сэм пристрастен в ее пользу.

Сэм ответил не раздраженно, а по-деловому:

— Ага, звонил. Арлена сказала, что у нее свидание, а Чарлси сидит с внуком. И она уже очень прозрачно намекает, что долго не проработает. Я думаю, она просто засядет с ребенком, когда ее невестка вернется на работу.

— Вот как, — сказала я огорченно. Мне придется привыкать к новому человеку. Конечно, официантки приходят и уходят, и многих я видела, что проходили в «Мерлотт» со служебного входа за мои пять — Бог ты мой, уже пять! — лет работы у Сэма. «Мерлотт» открыт по будням до полуночи, а по пятницам и субботам — до часу ночи. Сэм пытался открываться какое-то время и в воскресенье, но это не окупалось. Так что теперь «Мерлотт» по воскресеньям закрыт, если его не арендуют для частной вечеринки.

  28