Последние отзывы

  135  

Дай мне дотянуться до тебя, как ты дотягиваешься до меня.

Тогда жизнь может дать богатые всходы.

Когда больше не осталось ничего неисполненного, когда оба были в таком изнеможении, что в одно мгновение с высот неописуемого экстаза соскользнули в глубокий сон, Эмбер и тогда все еще прижималась к Дункану, желая разделить с ним и свои сны, как уже разделила с ним всю себя, без остатка.

Дай мне коснуться твоей души.

Только один раз.

Но им пришлось разделить друг с другом лишь сны Дункана, мрачный круговорот которых только усугублялся, а не смягчался тем неистовством, с каким Эмбер отдавала ему от себя и брала себе от него.

Вскоре Эмбер проснулась, разбуженная противоречиями, раздиравшими душу Дункана. Когда она поняла, что было ставкой в игре и что проиграно, ее охватил холод.

Последнее условие пророчества было выполнено.

Однако Дункан оказался еще дальше от нее, чем раньше, в тисках схватки с самим собой. Он дал слово.

Но не ей.

И все же он был частью ее самой.

Тьма сгущалась, капля по капле, вздох за вздохом, одна душа отдана, одна душа заперта. В неприкосновенности.

Кассандра ошибается. Его душа не погибнет, ибо он не любит меня.

Эмбер осторожно отстранилась от Дункана и выскользнула из постели, будучи не в силах дольше выносить боль от прикосновения к нему. Дрожащими руками она сняла с шеи свой янтарный подвесок и положила его поверх свернутой цепи боевого молота, давшего Дункану имя. В последний раз протянула к нему руку, но не коснулась его.

— Храни тебя Бог, темный воин, — прошептала Эмбер, — ибо я не могу.

Мег взглянула через стол на мужа. Их холодный завтрак, состоящий из хлеба, мяса и эля, оставался почти нетронутым на дощатом столе в большом зале. Доминик откинулся на спинку кресла; глаза его были сужены. Пальцами правой руки он постукивал по ноге в такт печальной мелодии, которую наигрывала Ариана на маленькой арфе. Саймон отрезал еще один кусок оленины, налил эля в изящный кубок и поставил и то и другое перед Арианой.

— Оставь арфу в покое и ешь, — коротко бросил он.

— Опять? Я чувствую себя гусем, которого откармливают к праздничному пиру, — пробормотала она.

Однако арфу отложила и стала есть. Это было проще, чем препираться с Саймоном, когда у него в глазах появлялось это решительное выражение.

— Ты видела сон, Мег? — вдруг спросил Доминик.

— Да.

— Глендруидские сновидения?

— Да.

По тому, что Мег больше ничего не сказала, Доминик Понял, что сны были плохими… и что они не подсказывали никаких решений. Тыльной стороной пальцев он погладил ее по щеке.

— Соколушка, — сказал он, понизив голос, — я должен найти способ, как добиться мира для Блэкторна. Я хочу, чтобы наш ребенок родился в мирное время и на земле, не раздираемой войной.

Мег поцеловала ладонь Доминика и посмотрела на него глазами, которые светились любовью.

— Что бы ни случилось, Глендруидский Волк, — прошептала она, — я никогда не пожалею о том, что носила твое дитя.

Не обращая внимания на других, кто был в комнате, Доминик посадил Мег к себе на колени. Вплетенные в ее волосы золотые колокольцы задрожали и зазвенели. Он прижал ее к груди, шепча ей слова любви.

Немного погодя рыдания арфы возобновились; красивая мелодия выражала все оттенки печали.

— Ну и развеселая компания, — насмешливо произнес Эрик, войдя в большой зал с сидящим у него на руке соколом — Ты часто играешь на похоронах, леди Ариана?

— Это одна из самых веселых ее мелодий, — промолвил Саймон.

— Боже упаси нас, — пробормотал Эрик — Довольно, леди. А то, чего доброго, мой сокол заплачет горючими слезами.

Упомянутый им сокол распустил крылья, снова сложил их и принялся рассматривать находившихся в комнате людей с нечеловеческим любопытством.

— А я думал, ты с Дунканом, — сказал Доминик, — и занят тем, что вколачиваешь Знание в его дурную голову.

— Моя сестра попробовала более надежный способ, — ответил Эрик, слегка улыбнувшись. Прошлой ночью она ходила к Дункану.

Улыбка Доминика была точным отражением улыбки Эрика.

— Теперь понятно, почему их не было на утренней службе в часовне.

— Вот именно.

— Помогло ли это моим поискам мира?

Поколебавшись, Эрик пожал плечами. Сокол беспокойно переступил у него на запястье, и украшавшие его путы серебряные колокольчики зазвенели.

— Что-то изменилось, — промолвил Эрик. — Я чувствую это. Но не знаю, что именно.

  135