... 
107 
— Что ты помнишь о прошлом, до того как ты появился в Спорных Землях? — спросила Мег.
— Очень немного. Не помню даже своего настоящего имени.
— Дункан и есть твое настоящее имя.
— Верно. Это Эмбер назвала меня Дунканом, когда я проснулся, зная о себе не больше, чем младенец. — Он коснулся губами век Эмбер. — Она дотронулась до меня, узнала меня и назвала темным воином. Дунканом.
Одна черная бровь приподнялась, подчеркивая недоверие и сомнение Доминика. Но быстрый предостерегающий взгляд, брошенный на него Мег, заставил его промолчать.
— Как ты добрался до Эмбер? — спросила Мег.
— Не сам. Это Эрик нашел меня внутри Каменного Кольца, у подножия священной рябины.
Мег замерла в ожидании.
— Я был наг, — продолжал Дункан, — без чувств, и при мне не было ничего, кроме янтарного талисмана.
Он внезапно вскинул голову.
— Ты дала его мне, — сказал он, обращаясь к Мег. — Да.
— Я вспомнил это, словно бы в каком-то туманном сне, цвет твоих волос и глаз, но не вспомнил ни твоего имени, ни где ты, или почему ты вдруг дала мне такую дорогую вещь.
— Ты уверен, что тебя нашли внутри Каменного Кольца? — спросила Мег, не ответив на невысказанный вопрос Дункана.
— Да. Поэтому, да еще из-за талисмана, Эрик и принес меня к Эмбер. Все, что из янтаря, принадлежит ей.
— Это ее зовут Неприкосновенной?
— Да, так было, пока у нее не появился я.
— И что же было потом?
— Мое прикосновение обожгло ее, но боли не было. Ее прикосновение обожгло меня, и я обрел рай.
Дункан смотрел на Мег снизу вверх, словно просил ее понять то, что сам еще только открывал для себя.
— У меня никогда, ни с какой другой женщиной не было так, как с Эмбер, — медленно произнес он. — И никогда не будет. Это как если бы Бог сотворил ее для одного меня, а меня — для нее одной.
Саймон и Доминик переглянулись, но ни один из них не произнес ни слова. Им нечего было противопоставить той уверенности, что звучала в голосе Дункана.
— Значит, Эрик принес тебя к Эмбер, — осторожно проговорила Мег, — потому что все, что из янтаря, принадлежит ей.
— Да. Я пролежал у нее в хижине два дня, не приходя в чувство.
— Боже милостивый, — прошептала Мег.
— Каким-то образом Эмбер удалось вернуть меня из этой ужасной тьмы, которая меня поглотила. Не будь ее, я никогда бы не проснулся.
— И ты женился на ней из благодарности, — тихо сказал Доминик.
Дункан покачал головой.
— Я поклялся, что если овладею ею, то женюсь.
— И она соблазнила тебя, — пробормотал Доминик.
— Нет. Она была девственна, когда мы вместе лежали под священной рябиной в Каменном Кольце.
По спине у Мег побежали мурашки. Ведь и она тоже была девственницей, когда однажды легла в святилище с воином. И она тоже, поднявшись, уже не была ею. И она тоже следовала судьбе, где ей приходилось делать выбор, который не всегда был простым и легким.
И не всегда зависел от нее самой.
— А как сейчас твоя память? — спросила Мег.
— Как листья, гонимые темным ветром, — с горечью ответил Дункан.
— Неужели нет совсем никакого улучшения с тех пор, как ты проснулся?
У Дункана вырвался тяжелый вздох.
— Не больше, чем какие-то мгновения, когда мне кажется, что я что-то понимаю. Как раз столько, чтобы дразнить и мучить меня.
— Посещают ли тебя эти воспоминания в какое-то определенное время или в каком-то определенном месте?
— Когда я первый раз увидел Саймона в Морском Доме, я вспомнил горящие свечи, песнопения и холодное прикосновение ножа у себя между бедрами.
Дункан повернулся и посмотрел на Саймона.
— Так действительно было? — спросил Дункан. — Я действительно стоял в церкви, держа в руке серебряную женскую туфлю и чувствуя лезвие ножа между ног?
Саймон бросил быстрый взгляд на Мег. Она кивнула.
— Да, — сказал Саймон. — Это был мой нож. Воспоминания задрожали, и светлые кусочки вплыли на свои места, вернув Дункану еще частицу прошлого.
— Это была твоя туфля, — глядя на Мег, проговорил Дункан.
— Да.
— Джон был тяжело болен и не мог присутствовать на церемонии, так что его место занял я, — сказал Дункан, медленно выговаривая слово за словом.
— Да.
— И я… и я…
Тут опустившиеся тени мрака заволокли все, не дав Дункану до конца вспомнить утраченное прошлое.
— Мне кажется, что еще немного, и я вспомню все. Я знаю это! Но что-то мешает, что-то держит меня! Боже, помоги мне вспомнить!
107 
