24 
— Многие так говорят, — пришел на помощь малыш. — А еще говорят…
— Джонатан, милый, — Арианна попыталась сменить тему. — Билли ждет тебя на улице. Может, ты пока пойдешь поиграешь с ним?
— Он плохо себя чувствует. Поэтому мы и вернулись.
— Тогда не хочешь ли ты пойти в комнату и посмотреть телевизор?
— Ты же не разрешаешь мне смотреть телевизор.
— Сегодня особенный день.
— Да уж, особенный, — холодно сказал Доминик. — Думаю, не каждый день приходится играть в гостеприимную хозяйку для одного любовника и целоваться с другим.
— Мама, а что такое любовник?
— Ничего, милый. — Арианна зло взглянула на Доминика. — У тебя нет ни малейшего представления о приличиях. Здесь же ребенок!
Доминик не ответил. Ему было трудно вести себя цивилизованно. Чем больше проходило времени, тем больше он удивлялся, что же это за женщина, которая ждала одного мужчину и таяла в объятьях другого.
— Мне просто стало интересно, как часто ты такое проделываешь.
— Джефф не мой… Он всего лишь друг.
— Ну да, конечно. Теперь мне хотя бы понятно, почему мне никто об этом не сказал. Вы с маркизой боялись, что я не проглочу наживку, узнав, что у тебя есть ребенок.
— Черт бы тебя побрал, Доминик!
— У кого из нас нет ни малейшего представления о приличиях? — спросил он, передразнивая ее интонацию. — Здесь же ребенок, о котором я, кстати, ничего не знал.
У Арианны перехватило дыхание.
— Это твоя вина, ты явился сюда, думая, что все обо мне знаешь, но…
— Но это оказалось не так. Как я уже сказал, я оказался полным идиотом.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— У вас был неплохой план, признаю. — Он скривил рот. — Ты бы получила и мужа, и состояние в одном флаконе. Все, что тебе и маркизе нужно было сделать, — это одурачить меня, создать впечатление, что это я принуждаю тебя к женитьбе…
— Не сходи с ума! Это все ложь. Разве я не сказала тебе, что маркиза не знает о… что она ничего не знает? Тебе следовало бы спрашивать о моей жизни у меня, а не у нее!
— О чем вы говорите? — спросил Джефф, все еще потирая челюсть с мученической гримасой. — Кто такая маркиза?
— Старая сводница, — холодно сказал Доминик, не сводя глаз с Арианны. — Неужели ты думаешь, что я поверю, будто она ничего не ведает о твоей второй жизни?
— Знаешь что? — вспылила Арианна. Гнев заставил ее потерять осторожность. — Мне плевать, веришь ты мне или нет. Все, чего я хочу — это чтобы ты убрался из моего дома и моей жизни.
— В этом мы сходимся.
Доминик направился к двери. Арианна вздохнула с облегчением. Слава богу! Он уходит, и он не заметил, как Джонатан на него похож. Он уйдет и больше не вернется. Он исчезнет из ее жизни навсегда и…
Направится прямо к ее бабушке.
Ну естественно. Он же не поверил ни единому ее слову.
Он встретится с маркизой, бросит ей те же обвинения, расскажет о Джонатане…
Годы, которые она потратила, сохраняя свою тайну, защищая маркизу от потрясения, которое она могла и не вынести, были потрачены впустую.
— Доминик! — воскликнула она и опустила Джонатана на пол. — Подожди!
Он обернулся. Она видела едва сдерживаемую ярость в его глазах и поняла, что ей надо быть очень осторожной.
— Нам нужно поговорить.
— Нам не о чем разговаривать.
— Пожалуйста. Дай мне пять минут, чтобы уладить все дела здесь. Ты можешь подождать на крыльце?
Его обманули, обвели вокруг пальца, его использовали…
— Ты попусту теряешь время. — Он сложил руки на груди и посмотрел на нее. — Нет смысла говорить о «Шелковой бабочке». Я сделаю с ней то, что должен был сделать с самого начала.
— К черту разговоры о «Шелковой бабочке»! Это… это… Пять минут — это все, о чем я прошу. Неужели ты откажешь мне в этом?
Доминик нахмурился. Он ей ничего не должен. Этой женщине неведомо понятие честной игры.
Он посмотрел за ее спину. Человек, который, по ее словам, не был ее любовником, стоял рядом с мальчиком, готовый защитить его. По крайней мере, у него неплохие инстинкты. Если кто и нуждался в защите, так это ребенок.
Этот храбрый малыш был готов защищать свою мать. Судя по его взгляду, он, не колеблясь, укусил бы его снова. Он выглядел таким маленьким, но в то же время грозным, его поза копировала позу Доминика, включая сузившиеся глаза и скрещенные руки.
Доминик покачал головой. Какая прекрасная способность к подражанию!
24 
