Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
78 
Уйдя подальше, борттехник зашел к вертолету с другой стороны, открыл дверь, сунул в салон молчаливого щенка, и снова закрыл дверь на ключ.
Закурил и увидел, что со стороны кухни идет прапорщик, останавливаясь и оглядываясь — он явно искал пропажу. Борттехник встретил его вопросом:
— У вас тут погреться можно где-нибудь? Наши уехали, дверь захлопнули. («Только бы не заскулил», — подумал он.)
— На кухне можно, там чай горячий, — рассеянно сказал прапорщик, не переставая крутить головой. — А вы, товарищ летчик, не видали тут щеночка? Не пробегал?
— Да я вот только подошел, думал наши вернулись. Вы у Ми шестых спросите, они все это время разгружались.
Прапорщик стрельнул у борттехника сигаретку, прикурил, и собирался двинуть на другую сторону поля, где стояли две серые слоновьи туши Ми-6, окруженные машинами. Но тут в закрытом вертолете раздалось слабое журчание, и через секунду из межстворочной щели на снег потекла светло-желтая струйка. Прапорщик насторожился, наклонился, заглядывая под днище.
— Вот, блин! Топливо через дренаж выбивает! — сказал борттехник, тоже наклоняясь. — Это все — от перепада давления…
Прапорщик выпрямился и вздохнул:
— Пойду на большие вертолеты схожу…А, может, он и сам уже вернулся?
Так щенок с чагчаранских гор транзитом через Шинданд оказался на Дальнем Востоке Советского Союза.
Бронебочка
Чагчаранские рейсы продолжали беспокоить своей опасностью. Невозможность адекватных ответов высокогорным корсарам из-за нехватки топлива бесила вертолетчиков. Однажды борт № 10 забрал из Чагчарана раненых. Взлетели, взобрались на вершину хребта, пошли на Шинданд. Борттехник помогал доктору ставить капельницы — затягивал жгуты, держал руки бойцов, пытаясь компенсировать вибрацию, из-за которой доктор никак не мог попасть иглой в вену — на этой высоте трясло так, будто мчались на телеге. Вскоре началась сказываться разреженность воздуха — два бойца, раненных в грудь, синели и задыхались, выдувая розовые пузыри. На борту кислорода не было — в самом начале делались попытки установить три кислородных баллона в кабину для летчиков, но от этого быстро отказались — при попадании пули баллон, взрываясь, не оставлял никаких шансов.
Делать было нечего — раненые могли не дотянуть до госпиталя — и командир повел пару вниз. А там, в речных долинах их уже ждали воины джихада. Отплевываясь жидким огнем, кое-как ушли. Чтобы не рисковать, снова оседлали хребет Сафед Кох, и снова раненые начали хватать пустой воздух окровавленными ртами. Опять скатились с вершин, петляли по распадкам, и опять напоролись — были обстреляны из «буров» (бур [жарг.] английская винтовка Ли-Энфилда 1904 г., обладает точным и мощным боем) мирно жнущими декханами.
Раненых они все же довезли живыми, но этот рейс окончательно разозлил борттехника Ф. На следующий рейс в горы он приготовился — поставил на борт две обыкновенные бочки, залил их керосином, то же самое сделал и борттехник ведомого 27-го лейтенант М. Зарядили побольше пулеметных лент, забили по шесть ракетных блоков.
В Чагчаране содержимое бочек перелили в баки, чем добавили себе почти час полета. Обратно летели, не торопясь, рыскали по долинам, заглядывая за каждое деревце, дразня чабанов и огородников мнимой беззащитностью. И враги клюнули.
— По нам работают, — вдруг доложил ведомый. — Кажется, в попу засадили. Но вроде летим пока…
Командир тут же увел пару по руслу речки влево, за горушку. Обычно вертолеты уходили, не оглядываясь, только экипажи бессильно скрипели зубами. Духи, зная о топливных проблемах, все время стреляли в хвост. Но на этот раз все было иначе.
— Ну, держитесь, шакалы! — сказал командир и повел машину в набор, огибая горушку.
Пара выпала из-за хребта прямо на головы не ожидавших такой подлости духов. Грузовик с ДШК в кузове стоял на берегу, трое бородатых, развалившись на травке, смеялись над трусливыми шурави.
— На границе тучи ходят хмуро, — тихо, словно боясь спугнуть, пробормотал командир, переваливая вершину.
Духи, увидев падающих с неба пятнистых драконов, подпрыгнули, один бросился к кабине, двое полезли в кузов. Борттехник Ф. припечатал пальцами гашетки — что там останется после командирских нурсов! — очередь сорвала открытую дверцу машины, порубила кабину, трассеры змеями закрутились по кузову…
78 
