36 
Борттехник проснулся от внезапной пустоты за спиной и хлестнувшего крапивой по лицу мороза. «Падаем!» — подумал он, опрокидываясь, махая руками и боясь открыть глаза. Еще успел подумать, что парашюта на нем нет, а высота всего 400, уже не успеть натянуть и застегнуть подвеску, и когда его найдут в тайге, он будет босиком, потому что непривязанные унты обязательно слетят… Тут он стукнулся обо что-то мягкое затылком, открыл глаза и увидел над собой перевернутое, беззвучно кричащее лицо борттехника Янкина. Они по-прежнему были в вертолете, который по-прежнему летел в крейсерском режиме на той же высоте, — просто борттехник Янкин резко открыл дверь в кабину пилотов, и спящий борттехник Ф. выпал спиной назад, вырвав при этом фишку своего шлемофона из разъема.
Борттехник Янкин схватил павшего за воротник куртки, рывком поднял, и сквозь гул двигателей и куртку на голове борттехник Ф. услышал его крик:
— Лоси, командир! Давай погоняем!
Перегнувшись через борттехника Ф., Янкин показывал рукой в левый блистер. Командир взглянул, заложил вираж левым креном, сделал круг, и когда земля снова улеглась перед борттехником Ф., он, глядя по направлению указующего перста Янкина, увидел десяток темно-серых вытянутых теней. Прижатые к земле высотой наблюдателя, лоси текли цугом меж деревьев. Командир отдал ручку, вертолет спикировал, пошел над самыми верхушками
— За рога не зацепи! — пригибая голову борттехника Ф. к автопилоту, азартно кричал борттехник Янкин. — Вон, двое не скинули еще!..
Но лоси никак не среагировали на шум и ветер с небес. Вытянув морды, они продолжали плыть по предзимью на юг.
В Зее, когда ждали у проходной, пока им вынесут банки полные сметаны, борттехник Ф. сказал борттехнику Янкину:
— Понимаешь, у меня на вертолет условный рефлекс есть. Я подростком у отца в партии летом работал. Забрасывали туда вертолетом. Привык — как взлетели, так спать. Вот и сработало…
Лейтенант Ф. врал. В партии у отца он, и правда, работал, но добирался туда исключительно на машинах, и ни разу — на вертолете. Хотя, вертолет видел и даже выносил из его чрева тюки и ящики, — значит, мог и летать.
— Ты знаешь, — покосился на него старший лейтенант Янкин, — я вот никогда не работал в геологической партии… Но в вертолете сплю всегда, если случай подворачивается. Особенно — не поверишь! — после приема пищи. — Он засмеялся. — Да ты не бери в голову, это нормально. И твой первый полет показал, что с нервами у тебя полный порядок. Ты — прирожденный борттехник!
Формуляр Френкеля
Гудит в печке-бочке керосиновое пламя. В эскадрильском домике тепло. За столом сидит лейтенант Ф. Он исправляет записи в своей летной книжке. За тем же столом, ближе к печке, играют в шеш-беш два капитана — борттехник Гуртов и техник звена, которого все зовут по отчеству — Лукич. Лукич усат и морщинист, молодым борттехникам он кажется дедом. Сейчас автор понимает, что Лукичу было около сорока.
Открывается дверь, входит в морозном облаке старший лейтенант Янкин. Он с матом бросает на стол стопку холодных синих формуляров. Борттехник Ф. уже знает, что в этих толстых альбомах записывается налет вертолета, двигателей, редукторов. Оказалось, борт, на котором начал стажироваться лейтенант Ф. выработал свой ресурс и его надо продлять, то есть борттехник Янкин должен гнать борт на завод в Арсеньев и ставить его на капремонт.
— Что, Янкель, — усмехнулся в усы Лукич, — небось, забыл, когда крайний раз формуляры заполнял? Вот и проворонил ресурс.
— Лукич, потом поехидничаешь, лучше помоги быстренько заполнить, — сказал Янкин, снимая куртку и садясь за стол. — Я из Хабары зимнюю резину к твоей «копейке» привезу. Ты примерно подгони ресурс по редуктору, я потом распишусь.
— Ладно, Френкель, — сказал Лукич. — Но не привезешь резину, больше в полет не выпущу.
И он подвинул к себе формуляр.
Высунув языки, они писали. Ставили дату, время налета, потом должность, звание и фамилию — б/т ст. л-т Янкин — и тут Янкин расписывался, а Лукич оставлял графу пустой — Янкин распишется.
Борттехник Ф., закончив заполнение своей книжки, ушел на борт — вечерело, пора было закрывать и чехлить. Когда он вернулся в домик, Лукич, облегченно распрямившись, двинул формуляр к борттехнику Янкину:
— Расписывайся, Френкель…
— Спасибо, Лукич! — Янкин пролистал к началу, прицелился ручкой, замер, всматриваясь, и вдруг заорал: — Какой, нахер, Френкель, старый пердун?! Ты мне за год тут напортачил! Какой я тебе Френкель?!
36 
