Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
19 
– Он еще жив? – спросила Николь, заинтригованная новой стороной жизни своего спутника.
Мартин кивнул все с той же улыбкой.
– Еще как! И даже в свои восемьдесят три оставляет основную часть пенсии у букмекеров. У нас уже появилась традиция: день рождения деда отмечать в Аскоте – там я целую неделю оплачиваю его ставки.
Голос и глаза Мартина светились такой безмерной теплотой и добротой, что Николь, как бы подпав под их воздействие, стала согреваться, и лед недоверия в ее душе стал медленно превращаться в какую-то иную, еще непонятную субстанцию. Она увидела Мартина другими глазами и на миг, забыв обо всем, почувствовала огромный прилив нежности к нему.
– Мы совсем не знаем друг друга, да? В прошлый раз нам было не до этого. – Голос Мартина эхом ворвался в ее раздумья, и ей почему-то вдруг показалось, что он тоже находится во власти воспоминаний.
– Да, ты прав, – отсутствующе, еле слышно согласилась она, захлестнутая волной былого. Перед ней снова всплыла картина их знакомства.
… Если бы только она прислушалась к своему внутреннему голосу, взывавшему к разуму! Ведь при первом же взгляде на него у нее появилось смутное предчувствие беды – этот человек не принесет ничего, кроме новой нестерпимой боли и опустошения. Но сила его обаяния была настолько велика, что он, словно магнитом, притягивал ее. И она, будто заговоренная, поддавшись искушению, невольно потянулась к нему, подобно мотыльку, который летит к свету, рискуя сгореть…
Испугавшись нового зарождающегося чувства и решив не испытывать дальше судьбу, Николь прыгнула в воду остудить внезапно возникший жар в груди. Интенсивно работая руками и ногами, она несколько раз проплыла бассейн туда и обратно и, утомившись, встала отдышаться. А тем временем Мартин неожиданно вынырнул у нее из-за спины.
– Ну, и что вы хотели этим сказать? – протянул он с легкой иронией.
– Ничего! – в сердцах огрызнулась Николь и, откинув со лба волосы, с силой замотала головой, окатив его градом брызг. Ее резкие движения повлекли за собой волну, которая не замедлила плеснуться ей в лицо. От неожиданности Николь оступилась и забарахталась, пытаясь восстановить равновесие.
– Осторожно…
Не успела вода накрыть ее с головой, как он подхватил девушку и… О, это уже слишком – нестерпимая жара, палящее солнце, а теперь еще и… охватившее ее физическое возбуждение, готовое поглотить с головой. Да-да, кошмар! Едва он прикоснулся к ней, как у нее все всколыхнулось внутри. Час от часу не легче! С Дэвидом все было проще и спокойней, впрочем, с ним вообще не возникало таких проблем. Но этот парень не Дэвид – в нем чувствуется какая-то необъяснимая сила и гипертрофированное мужское начало… и он так близко…
– Отпустите меня! – воскликнула Николь. – Мне ничего от вас не надо! Я…
Николь не договорила, увидев его невозмутимое лицо с несколько ленивой улыбкой, как у охотника, уверенного в исходе схватки.
– Советую вам, моя дорогая мисс, не торопиться с выводами и выслушать меня. Может, не все так страшно? – осадил он ее, но из рук так и не выпустил.
– П-прошу прощения, – заикаясь, выдавила она, внезапно ощутив себя совершенно бессильной перед ним. Куда делись ее вечные спутники – самоуверенность и высокомерие? – Я… мне показалось…
– Вы, видимо, неправильно истолковали мои намерения, – не дослушав, возразил Мартин.
– Что ж, возможно.
Теперь улыбка охотника сменилась торжествующей усмешкой.
– А вот я-то вас отлично понял…
Она почувствовала его прерывистое, тяжелое дыхание. Он откинулся и долгим взглядом посмотрел на нее.
– … Смысл вашего щебета…
Мартин еще крепче сжал ее за плечи и привлек к себе. Николь инстинктивно напряглась в попытке воспротивиться, хотя все внутри нее взывало об обратном, ибо его действия повлекли за собой новую волну возбуждения.
– Поцелуй меня.
Его просьба прозвучала с такой нежностью, что Николь, подняв на него затуманенные глаза, поняла: он не требует, а лишь произносит вслух ее сокровенное, тайное желание. В мгновение ока она пришла в себя.
– Нет, я…
Но он не дал ей закончить.
– Поцелуй меня, – повторил он уже с несколько иной интонацией.
Его голос стал глухим, порочно-возбуждающим, еще больше разжигая в ней огонь желания. Теперь это был приказ. Не дожидаясь, он склонился и прильнул к ее губам.
Ей уже не хотелось сопротивляться. Словно сбросив оковы целомудрия, она потянулась к нему, как цветок к солнцу, и губы сами раскрылись ему навстречу. Они слились в жарком, упоительном поцелуе, и все вокруг – бассейн, столы, стулья, легкий шелест ветерка – стало постепенно исчезать, словно в густом тумане. Солнце палило, обжигая ей спину, а волны, как бы наперекор, зализывали ожоги, еще более обостряя ощущения.
19 
