Последние отзывы

  32  

— Меня — нет!

Адам лишь рассмеялся, настолько неубедительной была ее ложь.

— Поверь, Джен, уж в чем, в чем, а в этом я разбираюсь. Я знаю, когда женщина возбуждена и желает меня, а когда нет. Едва наши тела соприкоснулись, мне все стало понятно. Это было как извержение вулкана, ничего подобного я в жизни не ощущал, но нам предстоит открывать это вновь и вновь — только так и не иначе! — Он отпустил ее руки, лицо его осветилось нежной улыбкой. — С одной разницей — впредь это будет еще восхитительнее, и силу моей страсти ты прочувствуешь в полной мере. Потому что я ни на секунду не забуду о тебе, а чтобы у тебя не оставалось сомнений, сразу предупреждаю: сегодня я чист, как стеклышко, я не выпил ни грамма…

— Адам! — предостерегла его Дженис, прижимаясь к спинке кровати, но он никак не отреагировал — слишком мало убедительности было в ее голосе.

— В конце концов, если я — источник твоих страданий, то я просто обязан возместить их наслаждением. Ну что, Джен? — рассмеялся он. — Неужели ты боишься?

— Не в этом дело! — с отчаянием начала она и сразу же запнулась.

Ну как она могла признаться, что после того, первого и единственного соития с ним, ей стало понятно: если еще хоть раз между ними произойдет нечто подобное (ах, какое наслаждение она получила тогда в его объятиях), она уже никогда не сможет обходиться без близости с ним и, стало быть, уже никогда не сможет противостоять ему. Ведь он же веревки из нее будет вить!

— В чем бы ни было дело, оставим сейчас все, как есть, милая, — прошелестел над самым ее ухом голос Адама. Он прижался губами к ее виску. — Только не надо возражать, дай мне шанс показать тебе всю силу моего желания…

Она не сможет противостоять ему… Но почему в будущем времени? — подумала Дженис. Она уже перестала противиться его жарким, страстным поцелуям, пробуждающим самый древний и самый сильный из всех инстинктов, живущих в человеческом теле.

Тяжесть одеяла стала вдруг непереносимой, жар, распаливший Дженис изнутри, заставил ее беспокойно заерзать на постели, а вздох, сорвавшийся с ее губ, был тут же перехвачен губами Адама.

— Будь со мной, Джен… — шептал он в перерывах между поцелуями. — Я подарю тебе столько наслаждения!..

О каком сопротивлении могла идти речь, и для чего нужно было сопротивляться, если она сама нестерпимо жаждала близости с этим мужчиной, которая казалась ей такой же важной, естественной и необходимой, как потребность в дыхании?!

Тело Дженис стало мягким и податливым, как воск, губы раскрылись призывно и ободряюще, волна блаженства пробежала по ее телу, когда сильные крепкие руки Адама сомкнулись вокруг ее талии. Мягкая, вкрадчивая настойчивость Адама сменилась требовательной, неукротимой страстью, и сердце у нее яростно заколотилось, когда она услышала его приглушенный смех.

— Видишь?.. Теперь-то видишь, милая? Мы с тобой уже в огне, а ведь все еще только-только начинается!

Неуловимым движением, не оставив ей ни секунды на размышления, он сбросил с нее одеяло и тут же накрыл ее всей тяжестью своего горячего тела, словно испугавшись, что прохладный воздух комнаты остудит ее пылающую кровь.

Дженис хотелось сейчас лишь одного: касаться Адама, ощущать теплую шелковистость его кожи, налитую силу мышц, вдыхать запах его шелковистых темных волос, но когда она потянулась к нему, попытавшись расстегнуть пуговицы его рубашки, Адам издал хриплый возглас протеста.

— О нет, мой ангел! Не в этот раз!

Ее блуждающая рука попала в плен его пальцев, из которого, несмотря на их нежность, невозможно было вырваться.

— Сегодня моя очередь, — произнес Адам голосом, огрубевшим от страсти, одной рукой держа ее за запястья, а другой гладя ее волосы, плечи, груди с набухшими от желания сосками, и торжествующе засмеялся, когда Дженис всхлипнула:

— Ты сводишь меня с ума, Адам.

Его блуждающая рука двинулась ниже, скользнула под подол ночной рубашки, вычерчивая на атласной коже ее бедер невидимые узоры.

— Я подарю тебе столько наслаждения, сколько ты сможешь принять, Джен, и ты наконец поймешь, какое это счастье — обладание друг другом!

Ночная рубашка Дженис птицей пролетела в угол комнаты, голова Адама припала к ложбинке между грудей, а горячие губы его по сходящейся спирали начали восхождение к вершине одного из полукруглых холмов.

— Адам! — Тело Дженис судорожно выгнулось в стремлении к немедленной вожделенной развязке, но ответом был лишь щекочущий кожу груди смех Адама. — Адам!.. Пожалуйста!..

  32