Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
35 
В тот момент, когда он узнал о ее беременности, он даже не думал, любит она его или не любит. Ему было все равно. Главное, он мог помочь ей, мог вытащить ее из беды, в которую она попала, и этого ему было достаточно. Он готов был выполнять роль ее благотворителя сколько угодно – например, до тех пор, пока ей не понадобится от него что-то другое. Может быть, любовь, в которую постепенно перерастет их дружба. Да, он действительно надеялся, что со временем Кейт может влюбиться в него, и тогда их фиктивный брак, заключенный ради ребенка, превратится в брак настоящий, который даст благополучие им обоим.
Однако теперь, когда речь о ребенке уже не шла, Кейт, очевидно, поняла, какую ошибку она допустила, выйдя за него замуж. Любое сказанное ею слово свидетельствовало о том, насколько глубоко она сожалела о своем поспешном согласии стать его женой и как тяжело переживала теперь их вынужденное будущее сосуществование в семейной западне…
Кейт увидела, что Роберто уже подошел к двери. Сейчас он выйдет, покинет ее, и она снова останется одна. Нет! Нельзя, чтобы он сделал этот шаг! Она не должна допустить этого!
– Роберто… – тихо простонала она.
Услышал ли он ее?
– Что? – Мужчина даже не обернулся, не посмотрел в ее сторону.
– Врач сказал, что я могу уже сегодня выписываться. Как мне добраться до дома?
Слова Кейт почему-то причинили ему боль, и он, стараясь держаться спокойно и уравновешенно, сказал:
– Я пришлю за тобой машину в любое время, когда она тебе понадобится. Прости, что не смогу сам отвезти тебя домой, но мне кажется, принимая во внимание твои чувства, чем меньше мы будем видеть друг друга, тем лучше.
8
Как он и обещал, машина подъехала к больнице вовремя. Но, кроме водителя, в ней никого не было. Не было Роберто и дома, когда ослабевшая после больницы Кейт вошла в особняк. Не появился он и к ужину. Но ее встретила экономка, которую Роберто нанял со свойственной ему расторопностью, так, чтобы она успела к возвращению хозяйки из больницы приготовить еду и убраться в комнатах.
Было далеко за полночь, когда Кейт, уставшая от эмоциональных перегрузок минувшего дня, добралась наконец до постели. Через четверть часа она уже спала как убитая. А спустя несколько минут ее разбудило довольно громкое урчание автомобиля, остановившегося напротив главной наружной двери особняка. Это был Роберто. Но она не смогла встать, чтобы встретить его. У нее едва хватило сил, чтобы чуть-чуть приподнять голову и тут же в полном изнеможении опять уронить ее на подушку.
Утром Кейт тоже не увидела его. Он уехал еще до того, как она проснулась. К тому же он спал в другой комнате: простыня рядом с ней даже не была смята, под одеялом не чувствовался мускусный запах разогретого мужского тела, а его подушка как лежала, так и осталась лежать взбитой и тщательно разглаженной. Словом, она не обнаружила никаких следов ночного посещения спальни мужчиной, который считался ее законным мужем.
Примерно так же протекала ее жизнь и на следующей неделе. Изо дня в день Кейт не прекращала предпринимать отчаянные попытки хотя бы мельком взглянуть на мужчину, за которого вышла замуж. Но тщетно. Она подолгу засиживалась по вечерам, допоздна не ложилась спать, поджидая его, но он все не приезжал; в конце концов она не выдерживала и, изнервничавшаяся и сонная, буквально валилась с ног. Иногда ей удавалось просыпаться рано утром с надеждой, что она застанет его до того, как он уедет в офис. Но у него, казалось, было какое-то особое чутье, какое-то шестое чувство, которое позволяло ему легко избегать контактов с ней. Однажды она встала ни свет ни заря с полной уверенностью, что Роберто наверняка еще спит. Каково же было ее удивление и разочарование, когда оказалось, что именно в эту ночь он вообще не появлялся дома.
Лишь десять дней спустя ей удалось наконец встретиться с ним. И то это произошло только потому, что в тот вечер она категорически отказалась играть с ним в кошки-мышки. Ей даже пришлось пойти на тактическую хитрость, чтобы добиться намеченного результата. Прежде всего она выключила на первом этаже все люстры и лампы, чтобы создать иллюзию полного безлюдья в особняке. Затем зашла в гостиную, выбрала самое неудобное старое кресло, придвинула его вплотную к двери и уселась в него. Так она соорудила себе наблюдательный пункт: отсюда хорошо просматривались главная входная дверь и почти вся прихожая. Кресло же было настолько неудобное, что ей не удалось бы заснуть в нем при всем желании.
35 
