очень нудно 
9 
А Оленька кружила между гостями, то ли искала, то ли путала следы, вдыхала звуки, слушала запахи, ведя за руку свою длинноногую ускользающую нежность, которую придется завлечь сейчас в самые дебри и там оставить. Потому что не по силам оказалось кормить это счастье кусками собственного сердца– именно так она думала и чувствовала, слишком красивыми, глупыми словами, которые стучали в ней, просились на уста, но некоторые вещи нельзя произносить.
Вот и кончилась тропинка, вот Анна стоит. Красивая.
– Поздравляю дорогая, это тебе. – Оля посмотрела на Роджера, и он протянул рыжей высокой женщине цветы, которые порядком надоели ему за последние пятнадцать минут.
– Это? – двусмысленно и ласково улыбнулась она.
– Это Роджер, он тебе понравится. Дизайнер, – поспешно прибавила Оленька, поймав его злой взгляд.
– Рада познакомиться, меня зовут Анна. Хотите перекусить? Там еще что-то осталось…
Он кивнул и послушно отступил к столу с причудливой нарядной едой. Оля было устремилась следом, чтобы взять большую тарелку и наполнить ее тартинками, рулетами, крошечной сладкой выпечкой и бисквитными корзинками с клубникой – для него. Но вовремя удержалась.
Женщины взглянули друг на друга и почти хором сказали: «Отлично выглядишь!» Рассмеялись.
– Как ты?
– Ты как?
Опять засмеялись и слега обнялись.
– Ладно, расскажи про него. Идиотское имя.
Оленька почуяла острый коричный запах её духов.
– Говорю же, дизигнер. Двадцать девять. И поцелуи его горьки, как дым. Работы мало, женщин много. Очень много, Аннушка, и слишком юных, чтобы сердце мое не болело.
– И вы с ним…
– Ну было дело. Как будто солнечные драконы раскрывают крылья, когда он склоняется надо мной.
– А теперь?
– Считай его подарком. Княжеским. «Добра ли вы честь?»
– Чего-то здесь нечисто. Я тебя знаю, просто так из рук не выпустишь. Порченый какой, не иначе, жеребец троянский?
– А-а-аннушка-а… за кого ты меня принимаешь? Дерьма не держим. Но у меня осенью куча выставок – Дортмунд, Мадрид, заказов несколько. До зимы некогда вздохнуть, а с мальчиками возиться надо. Проще отдать в хорошие руки. Десять лет прошло, а я помню, а ты? Помнишь Игоря – простое имя, незаметное лицо, а я отчего-то любила. Тогда ты сама забрала, без спроса. Теперь твоя очередь носить мою боль, баюкать по ночам, прикладывать к груди.
– Маленькая ты сучка. – Анна сказала так нежно, что обидеться было невозможно.
– Вот и заботься о ближних! – Оленька помолчала, чтобы следующие слова прозвучали весомо. – Аннушка, я бы очень хотела для тебя счастья. Такого же счастья, как у меня, Аннушка. Я всякий раз плачу, когда он уходит. Потом возвращается, и я смываю чужие запахи с его волос. Дарю ему шелковые платки – он не понимает их цены, – завязываю ими его глаза во время любви, а в следующий раз замечаю на них чью-то помаду.
– Спасибо, Олюш. – Анна снова обняла ее, теперь почти совсем искренне.
Они посмотрели на него, как две взрослые кошки.
– Правда, хорош? Вот сейчас я вижу, как он нагибается над этой дурацкой тарелкой, и сердце мое разрывается. Я хотела бы скормить ему свою жизнь. Чтобы он бродил по моему дому, невозможно красивый, босой. Уходил, когда захочет, – лишь бы только возвращался. Ни о чем не спрашивать, только смотреть. Но однажды он не вернется.
– Очень. Я оценила, хотя мне сейчас тоже не до мужиков. – Но глаза Анны стали сладкими, как инжир.
Оленька покивала и отошла, побрела по тропинке, и птицы за ее спиной клевали крошки, по которым можно было бы вернуться назад. Звуки плели душистые сети, запахи шептались и жаловались, но она уходила. И только у самой двери ее на мгновение задержали.
– С кем это наша новорожденная флиртует? – спросила какая-то женщина в скользком золотистом платье.
Оленька обернулась.
Они стояли очень близко, лицом к лицу, ее губы были около его шеи, она что-то шептала, прикрыв глаза, а он слушал, изредка отпивая из бокала.
– Это Роджер, ему двадцать девять, и поцелуи его горьки, как дым.
А потом она ушла.
Аглая Дюрсо
Девочка с персиком
Здравствуйте, Доктор.
Вы, конечно, меня не помните. Но чтобы не ранить Вас этой бестактностью, сразу скажу: Вы знали меня как Крошку Мю. Когда-то в детстве Вы читали скандинавскую сказку про зверушек, и там была эта Крошка Мю. Она была до того невыносимой, что ее просто хотелось прибить. Но поскольку она была чрезвычайно мала, ее можно было в любой момент утопить даже в заварочном чайнике.
9 
