Последние отзывы

  2  

От полного превращения в юношу спас только вечный советский дефицит. Приличных девчачьих штанов на меня не продавали, и пришлось ходить в платьях. Один раз, правда, мне сшили брючки в ателье, но я их сразу же испортила. У подружки заболел папа, и мы поехали к нему в больницу. Я везла на коленях банку с капустным салатом, заправленным маслом, и оно вытекло и непоправимо изгваздало мои единственные брюки. Подружкин папа потом умер, и мне было очень обидно – штаны пропали зря (конечно, если бы он поправился, я бы на такое дело брюк не пожалела).

В какой-то момент я отчетливо осознала, что мальчиком мне не быть. Не знаю, до первых месячных или позже, но стало понятно, что в лучшем случае всегда буду каким-то плохим мальчиком, хуже любого другого. И тогда я решила стать хорошей девочкой – качественной в смысле.

Помню, что тогда уже подошла к делу серьезно, решив обратиться к истокам. Истоки женственности заключаются, как известно, не в наличии вагины, а в том, как и когда девочка впервые осознает себя женщиной. У меня это случилось примерно в пять лет. Тетя Вера сшила мне штапельный сарафанчик с открытой спиной и юбкой-восьмиклинкой. Прекрасно помню, как я в нем выступала – лебедью. Видимо, это было настолько убедительно, что некий мужчина назвал меня на «вы» и «барышня». Так и сказал: «Позвольте, барышня, я вам помогу». (Благородная девица не могла допрыгнуть до звонка в дверь собственной квартиры.) «Спасибо», – ответила я с достоинством.

В то же лето и в том же сарафане я пережила второе важнейшее событие: у меня появился поклонник. Его звали Дима, мы гуляли с ним вокруг дома и говорили об экологии. Я сказала, что высохшие ветки деревьев стоило бы срезать, дабы они не тянули соки напрасно, и Дима тут же кинулся ломать несчастную яблоню, а какая-то старая дура на него заругалась.

Он хотел быть пожарным, когда вырастет, поэтому я до сих пор представляю его в золотой каске, блистающей на солнце, как в книжке Цыферова «Жил на свете слоненок».

Потом мы сидели на лужайке в одуванчиках, да, именно так: на зеленой июньской траве, среди огромных желтых цветов – каждый с мою ладонь (тогдашнюю), – мы сидели, и он плел мне веночек. Тут пришла его мама и, увидев нас, изменила цвет лица: «Ты! Плетешь! ДЕВОЧКЕ! Веночек?!» Я тогда не знала, что так выглядят все будущие свекрови. Дима с достоинством закончил веночек и ушел; больше я его не видела. Возможно, его отдали в монастырь.

Это все довольно забавно, но именно тогда мне впервые стало понятно, что я – девочка, и осознание этого факта доставило огромное удовольствие.

Изредка, когда чувствую себя усталой лошадью, вспоминаю и сарафанчик, и лужайку, и мальчика в каске, и мне чуть-чуть спокойнее становится оттого, что все-таки я точно девочка.

Из уроков детства осталась привычка ездить на заднем сиденье автомобиля. Когда мы купили машину, в семье было три противных девчонки – мама и мы с сестрой, – и каждая хотела сидеть только на козырном месте рядом с водителем. Уж не знаю, как уломали сестру, а мне, доверчивой, папа шепнул, что «сзади всегда садится начальство», и мне этого хватило до сих пор, тем более это соответствует правилам хорошего тона. А мама так на переднем и ездит, как дурочка…

Еще папа ходил со мной на демонстрацию и всегда покупал мне мороженое, шарики. И цветы. Кажется, мелочь такая – на тюльпаны потратиться, но мало кому из отцов приходит в голову, а я чувствовала себя дамой. Хотя помню, что ладошка от цветов потела (или это от мороженого была липкая?), и стебли иногда ломались, видимо, слишком крепко сжимала. Я и сейчас люблю весенние цветы более других.

Вспоминая все эти глупости, я возвращаю себе себя прежнюю.

Женские журналы в сложных случаях советуют шопинг. «Купи платье и почувствуй себя…» К сожалению, это дешевая и неэффективная мера. По сути, как плачущему ребенку предложить игрушку: оно, конечно, сработает, но если дитя – сиротка, то скоро опять заплачет. Говорят, брошенные дети развиваются медленнее, чем домашние, даже если бытовой комфорт полностью обеспечен, исключительно потому, что им не хватает любви. Поэтому чтобы успокоить свое внутреннее дитя, придется его сначала полюбить. Только не надо перекладывать эту задачу на мужчин. Собственно, отличие инфантильной личности от зрелой, по-моему, можно определить двумя фразами: «Ах любите меня, любите» или все-таки «Я себя люблю и уважаю». Лишь во втором случае человек способен любить и уважать других людей, а иначе он всегда будет искать в них папочку или мамочку.

  2