98 
Пока Сара обтирала окровавленный лоб старика, Катрин с волнением притронулась к ракушкам, нашитым на порванный плащ. Паломник напоминал ей друга былых дней – Барнабе. И этот жалкий грязный плащ походил на тот, в котором некогда щеголял Барнабе-Ракушечник; впрочем, в данном случае невзрачная одежда свидетельствовала о праведности и об отречении от мирских благ, что совсем не было свойственно Барнабе.
– Он идет из Компостеллы,[11] – сказала она сдавленным голосом, увидев у него на шее оловянный образок святого Иакова.
– Нет, дорогая, он проделал гораздо более долгий путь, – медленно произнес Арно, – посмотри…
И он показал на свинцовую пальмовую веточку, приколотую к отвороту плаща, а затем, к величайшему удивлению Катрин, опустился на колени, благоговейно прикоснувшись губами к влажным от грязи и сукровицы ногам паломника.
– Что ты делаешь?
– Воздаю ему должное, Катрин! Он идет из Иерусалима… Это паломник Святой земли, великий паломник. Ноги, которые я поцеловал, касались земли, где обитал Господь.
Потрясенные Катрин и Сара застыли на месте. Старик вдруг вырос до необъятных размеров в их глазах, и они смотрели на него с почтительным изумлением. Великие святыни христианского мира притягивали к себе толпы давших обет, но паломников в Святую землю среди них были единицы. Какой же великой верой надо было обладать… или какое страшное преступление совершить, чтобы отправиться в такой долгий путь, пройти через бесчисленные опасности и вымолить благословение Господне вкупе с отпущением грехов!
Между тем старик начал приходить в себя. Веки его дрогнули, приподнялись, и в косых лучах солнца блеснули глаза, синие, словно летнее лазурное небо. Он попытался сесть, и с помощью Сары ему это удалось. Ласково взглянув на стоявших перед ним на коленях Арно и Катрин, он произнес:
– Славен будь Иисус Христос! И да воздаст он вам, спасителям моим. Не вмешайся вы, боюсь… – Он осекся, увидев трупы трех разбойников.
– Неужели погибли они из-за меня? – горестно спросил паломник, и из глаз его полились слезы. – И умерли во грехе?
– Либо вы, либо они, – мягко ответил Арно. – Для тех, кто нападает на странников Божьих, нет у меня ни жалости, ни пощады.
– Наверное, голод подтолкнул их к греху, – кротко возразил старик. – Я помолюсь за них, когда завершу свой путь.
– Стало быть, странствия ваши еще не закончились? Однако вы, кажется мне, идете издалека.
Глаза паломника зажглись таким ярким светом, что Катрин почудилось, будто сама зима отступает перед горячими лучами солнца.
– Да… издалека! Я видел гробницу Владыки нашего и всю ночь молился под оливами в том саду, где Он ждал конца. Я дал обет, ибо мне, грешному и недостойному, явлена была величайшая милость. Некогда был я простым каменщиком и ревностно трудился, вознося хвалу Господу, на строительстве храмов его, однако пожелал он испытать меня, и я лишился зрения. Отчаяние овладело мной, и был я в двух шагах от вечного проклятия, ибо хулил Бога и усомнился в самом существовании его. Раскаявшись, решил я идти молить прощения к гробнице святого Иакова, обладающего даром исцелять болящие души. В Пюи присоединился я к каравану паломников и пошел с ними в Галисию. А там… там свершилось великое чудо! Я прозрел, увидел фиолетовое небо и огромный собор, белый город и могилу святого в блеске бесчисленных свечей. Столь велики были радость моя и благодарность, что я дал обет отправиться в Святую землю.
– Невероятно! – пробормотала изумленная Катрин. – Вы ослепли, но зрение вернулось к вам?
Старик с улыбкой глядел на красивое лицо молодой женщины. Рука его ласково опустилась на склоненную голову.
– Да, дочь моя. Вера заключена в любви и смирении. И нет такого грешника, который не получил бы от Неба все, что желает, если вера его глубока и если он умеет просить. В дни страданий и утрат, что еще предстоят вам, вспоминайте старого паломника из Святой земли… которому вы спасли жизнь и который станет молиться за вас. Не забывайте Барнабе…
– Барнабе!
Кровь прихлынула к щекам Катрин, и она прижала дрожащие руки к сердцу. По какой странной прихоти судьбы этот паломник, с нашитой на плаще ракушкой, носил то же имя, что и ее старый друг? Был ли в этом знак, поданный ей Небом, и в таком случае, что он сулил? Не поднимаясь с колен и не в силах пошевельнуться, она невидящими глазами смотрела, как Сара перевязывает старика, как Арно, бережно сняв окровавленные тряпки, обмывает ему ноги теплой водой, которую гасконцы успели подогреть на поспешно разведенном костре. В ушах у нее гудело, и она едва слышала вопросы, задаваемые мужем, и тихие ответы паломника.
98 
