18 
Уперев руки в бока, Лила смотрела на него:
— Господи, да ты просто параноик.
— Тогда почему ты мне ничего не говоришь?
— Если хочешь знать правду, я вообще не говорила с врачом. Я звонила Элизабет и Теду.
— Зачем это?
— Чтобы уволиться. — Адам с удивлением взглянул на Лилу. — Разве тебе не этого хочется?
— Да, конечно, только…
— Ну?
— Мне казалось, ты не из тех, кто сдается.
— Я не такая. Обычно. Но наша неприязнь друг к другу настолько сильна, что, я боюсь, это не пойдет на пользу твоему выздоровлению.
— Разве ты недостаточно профессиональна, чтобы забыть на время о личных чувствах?
Второй раз за последние полчаса Лила услышала эти слова. В устах Адама Кавано они прозвучали как вызов. Он высокомерно вздернул подбородок, являя собой воплощение вызова.
Взгляд ярких синих глаз остановился на нем.
— Нет, черт возьми, я профессионал в своем деле. А ты можешь вести себя как настоящий мужчина и во время занятий не оскорблять меня?
— Могу, будь я проклят.
— Никаких оскорблений. Никаких жалоб. Никаких вспышек гнева. Никаких истерик.
— Согласен.
— Иногда тебе будет чертовски больно, но это неотъемлемая часть лечения.
— Я умею терпеть боль.
— Насколько сильно ты хочешь снова ходить?
— Моя цель не просто ходить. Я хочу бегать, кататься на лыжах, ходить под парусом и… И все-таки взойти на этот проклятый итальянский пик.
— Тогда нам предстоит много работать несколько недель, а возможно, и месяцев. Нам обоим придется трудно. Тебе придется поработать и попотеть так, как никогда в жизни. Прежде чем мы закончим, ты поймешь, что просто не знал пределов своей выносливости.
— Я готов.
Лила постаралась спрятать улыбку. Его отношение совершенно изменилось. Ей все-таки удалось добиться этого. Адам Кавано больше не ныл, как голодный людоед, не бросался на каждого, кто оказывался рядом.
— С чего начнем? — поинтересовался Адам. Его глаза горели.
— С ванны.
— Что?
— Мы начнем с ванны. От тебя здорово воняет, мистер Кавано.
Глава 4
Адам сложил руки на груди и, словно защищаясь, поднял плечи:
— Я не могу мыться.
— В ванной, разумеется, не можешь. Но я могу вымыть тебя в постели.
Лила подкатила к кровати внушительных размеров медицинскую тележку. Взяв достаточно большой таз, она скрылась с ним в прилегающей к спальне ванной комнате, чтобы наполнить его теплой водой.
— Меня может вымыть Пит, — окликнул ее Адам.
— Это не его работа.
— Он будет делать то, что я скажу.
— Мне казалось, что мы с тобой заключили соглашение, и ты пообещал не жаловаться, — напомнила ему Лила, отдуваясь от напряжения. Таз оказался тяжелым.
— Я не подозревал, что наше соглашение распространяется на мое мытье в постели.
— Так оно и есть. Тебе следовало внимательнее читать.
— Где это видано, чтобы взрослого мужчину мыли в постели! Это унизительно.
— Зарасти грязью куда унизительнее.
Придав своему лицу небрежное выражение, Лила начала застилать кровать полотенцами. Адам мог двигать верхней частью тела, но нижнюю часть пришлось приподнять Лиле.
Чтобы сгладить неловкость ситуации, она спросила:
— Ты предпочитаешь какое-то особенное мыло?
— Мое мыло в ванной, — проворчал Кавано.
В душе Лила обнаружила брусок мыла. Он пах дорогим мужским одеколоном.
— Очень приятный запах, — обратилась она к Адаму, нюхая мыло. — Запоминающийся, но не навязчивый.
— Рад, что тебе нравится. — В голосе мужчины прозвучала ирония.
— А одеколоном ты пользуешься?
— Всегда.
— Когда побреешься, сможешь воспользоваться и одеколоном.
— Побреюсь?
— Ну, если ты хочешь, чтобы я тебе побрила…
— Я сам могу это сделать, — бросил Адам.
— Тогда остается только гадать, почему ты этого не сделал раньше. — Лила одарила своего пациента неискренней, слащавой улыбкой. — Или ты планируешь, что из этой невнятной и отнюдь не густой щетины вырастет настоящая борода?
Кавано погрузился в упрямое молчание. А Лила, отбросив в сторону простыню, намыливала губку мылом, пока на ней не образовалась пышная шапка пены. Сначала она вымыла ему ноги. Когда губка коснулась подошвы, она спросила:
— Щекотно?
— Очень смешно, — буркнул Адам.
— Да ладно тебе, Кавано, не будь таким брюзгой.
18 
