Последние отзывы

  73  

— Индустрии? — насмешливо переспросил он.

— Именно. Все, кто носит одежду, являются частью ее. Даже ты. Мода — это часть валового продукта страны, так же, как машины или компьютеры.

Теряя последнее терпение, Линк взъерошил волосы.

— Замечательно, — враждебно произнес он. — Мода — это достояние нации. Неужели это важнее, чем быть со мной?

— Почему бы тебе не поехать вместе со мной? — вопросом на вопрос ответила Холли. — Тогда мы не только были бы вместе, но и разрешили бы наш спор относительно модельного бизнеса.

— У меня полно работы. Настоящей работы.

— Значит, выращивание чистокровных лошадей для миллионеров более важное занятие, чем мое? — с вызовом спросила она.

— Выращивание лошадей — не работа, это моя жизнь!

— Знаю.

Выражение лица Линка изменилось. Он скорее был удивлен, чем рассержен.

— Так вот что ты пытаешься мне сказать? — медленно произнес он. — Модельный бизнес — это твоя жизнь?

— Часть жизни.

— Более важная, чем то, что могло бы быть между нами?

— Я же не прошу тебя выбирать между мной и твоей работой, — отчаянно произнесла Холли. — Так почему же ты ставишь меня перед выбором?

Линк повернулся, пересек комнату и достал из шкафа одежду.

— Я отвезу тебя в аэропорт, — сказал он. Холли торопливо подошла к нему, робко дотронулась до спины.

— Я люблю тебя, — обнимая его, тихо произнесла она.

Линк замер, протяжно вздохнул, освободился от ее рук и повернулся к ней лицом.

— Не надо меня любить, — сердито и одновременно грустно произнес он.

— Но…

— Любовь ко мне принесет тебе только горе. Несмотря на то что я думаю обо всех топ-моделях, мне не хотелось бы огорчать тебя.

— Я не понимаю…

Линк взял ее руки и поцеловал кончики пальцев, глядя проницательно и печально.

— Любовь — это игра для мазохистов. Ты не можешь выиграть, у тебя нет сил продолжать, а выйти из игры нельзя.

— Я не верю в это, — слабым голосом произнесла она.

— Придется поверить. — Линк отпустил ее руки. — Одевайся, — отворачиваясь, произнес он. — Ты ведь не хочешь опоздать на работу?

* * *

Холли ослепительно улыбалась, несмотря на смертельную усталость, сковавшую плечи и заставлявшую дрожать ноги под струящейся шифоновой юбкой цвета морской волны.

Позади нее возвышались величественные скалы, окружавшие Кабо-Сан-Лукас. Бесплодные, закаленные в штормах, выжженные беспощадным тропическим солнцем громады…

Легкий, порывистый ветерок поднимал фалды шифоновой юбки. Тонкая ткань струилась и переливалась, подобно волнам, набегавшим на раскаленный песок.

Бриллиантовое колье на шее мерцало, точно капельки воды от разбившейся о берег волны. В лучах заходящего солнца глаза Холли отливали золотом, а суровые скалы выглядели бархатистыми и привлекательными.

Режиссер поднял мегафон.

— Снято, — сдержанно произнес он. Холли перевела дыхание, надеясь, что съемка на этом закончилась.

— Еще раз, — сказал он. — Только сначала поправьте Шаннон волосы.

— Черт, — тихо пробормотала она, упираясь кулаками в поясницу и растирая ее. Тело ныло. Вот уже несколько часов подряд Холли принимала разные позы, изгибаясь и поворачиваясь перед фотообъективом на каменистой площадке.

Сейчас они снимали небольшой рекламный ролик. Это было легче физически, но значительно труднее эмоционально. Спускаться к воде и по колено стоять в море — хорошо. Но находиться в объятиях Роджера, лучезарно улыбаться и делать вид, что в восторге от этого, было невыносимо.

Холли надеялась, что Роджер пригласит для съемок мужской линии коллекции кого-нибудь со стороны, но он предпочел сниматься сам. Ей было бы проще не обращать внимания на страсть в глазах незнакомца.

Сохраняя внешнее спокойствие, она терпеливо ждала, пока стилист по прическам суетился над ее длинными волосами.

— Вот ведь напасть! — сокрушенно бормотал он. — Что бы я ни делал, ветер тут же все разрушает.

— Кто бы говорил, — с усмешкой произнесла Холли. — У меня голова уже болит от бесконечных причесываний.

Бросив на нее убийственный взгляд, он снова рьяно принялся расчесывать ее волосы.

Вздохнув, Холли замерла, стойко вынося все тяготы профессии. Роджеру хотелось, чтобы ее волосы были распущены, струились и развевались на ветру как черное облако. Ему казалось, что это создаст впечатление чувственности и романтики.

Если, конечно, получится.

  73