Последние отзывы

  89  

Это были не ее вещи.

Люси улыбнулась и протянула ей шелковые полупрозрачные панталоны, отороченные по краям голубой атласной лентой. Тот факт, что она помогала одеваться замужней даме в спальне своего хозяина, казалось, ее совсем не смущал.

— Не правда ли, они очень миленькие?

Служанка была права. Элизабет в жизни не видела ничего подобного. Эти «миленькие» штанишки практически ничего не скрывали.

— Это для вас, мэм.

Элизабет не хотела обижаться на то, что Рамиэль решил предоставить ей гардероб своих бывших любовниц. Однако все равно это сильно ее задело.

— Я бы предпочла надеть свою одежду, Люси.

— Но хозяин велел принести вам это. Я не знаю, где находятся ваши вещи, мэм.

В спальне Рамиэля ширма отсутствовала. Элизабет, хорошо помня о том, как выглядит ее грудь после бурной ночи, быстро взяла панталоны вместе с полупрозрачной сорочкой и, прихватив пару черных шелковых чулок, решительно захлопнула дверь ванной прямо перед лицом изумленной Люси. Когда Элизабет вышла — скорее раздетая, чем одетая, — служанка уже держала наготове нечто похожее на гофрированный фартук.

— Это турнюр. Никогда не видела ничего подобного. А вот ваша нижняя юбка.

Элизабет надела две нижние юбки и туго затянула их на талии. Люси совершенно не удивило отсутствие корсета. Однако про чудесный турнюр она не забыла и закрепила его на талии Элизабет поверх кучи других завязок. Затем она натянула верхнюю юбку. Наконец, когда Элизабет была полностью одета, Люси отступила назад и, внимательно осмотрев ее, улыбнулась, довольная своей работой.

— Голубой цвет очень вам идет, мэм. Особенно к вашим волосам. Я никогда не была камеристкой, но могу расчесать их и собрать на затылке узлом. Элизабет выдавила из себя улыбку. — Спасибо, Люси.

Влажные волосы Элизабет были наконец аккуратно заколоты — на этот раз ее собственными булавками. Она не хотела думать о том, кто их нашел и какие после этого поползли слухи. Поэтому, быстро сунув ноги в лакированные черные туфли — опять же свои собственные, она поспешила вслед за Люси, сопровождавшей ее на завтрак.

Рамиэль, сидел за круглым дубовым столом, идеально вписывавшимся в элегантный декор комнаты. Благодаря широким окнам все пространство столовой было залито ярким солнечным светом позднего утра. Рамиэль читал газету. Одетый в элегантный халат, он выглядел типичный англичанином. Однако Элизабет понимала, что его внешность была обманчива, потому что ни один англичанин не позволил бы себе тех вещей, которые он проделывал с ней прошлой ночью.

Каждое сказанное им тогда слово, каждое его прикосновение и сейчас заставляли трепетать ее тело. Элизабет бросало то жар, то в холод при мысли, что Рамиэль увидит ее замешательство и она покажется ему смешной. Но больше всего она боялась того, что проведенная ими ночь окажется для Рамиэля лишь очередной легкой победой. Легкой, потому что она отдала ему себя — ничего не тая и не скрывая.

Неожиданно Рамиэль поднял голову и посмотрел на нее. Некоторое время он молчал, словно появление Элизабет тоже заставило его вспомнить о каждом их прикосновении, каждом слове, произнесенном прошлой ночью. В конце концов он улыбнулся. Отложив в сторону газету, Рамиэль легко поднялся и пододвинул ей стул, обитый желтым шелком.

Он внимательно посмотрел на Элизабет и все понял.

— Ты смущена?

Лицо Элизабет вспыхнуло.

— Да.

— У тебя что-нибудь болит?

Элизабет опустила глаза.

— Немного. Я думаю, если бы не шампанское, мне было бы сейчас намного хуже.

— Я бы не отказался от шампанского на завтрак.

— А я бы не оказалась от своей одежды, — заметила Элизабет.

Эта фраза немного охладила Рамиэля.

— Это твоя одежда, дорогая, сшитая мадам Тюссо.

Мадам Тюссо была лучшей портнихой в Лондоне. У нее одевались самые богатые аристократки и… куртизанки.

— Неужели. И как же она узнала мои размеры? — поинтересовалась Элизабет.

— Ей отнесли твое платье, в котором ты была вчера.

— И у нее, конечно, случайно оказалась готовая одежда моего размера, — съязвила Элизабет.

— Ну, скажем, несколько ее клиенток с подходящими размерами лишились обновок. У одной подходил размер груди, а у другой — бедер.

— Интересно, чем же ты ей так угодил, что она открыла для тебя свое заведение в столь ранний час?

Элизабет почувствовала, как у нее все сжалось внутри. Она говорила, как самая обычная женщина, чьи лучшие годы уже давно прошли, и она, мучимая ревностью, пытается любым способом самоутвердиться в глазах своего любовника и взять над ним власть.

  89