Последние отзывы

  130  

Вероятно, я могла бы сказать, что удачно устроила свою жизнь. Я была счастлива — может, не так восторженно, как это было с Диконом, но тогда мои чувства отчасти объяснялись молодостью и моей первой и неожиданной встречей с любовной романтикой. Ланс был мне хорошим мужем, всегда добрым и нежным, и все-таки не настолько близким, каким я ощущала Дикона, несмотря на то, что мы провели с ним вместе всего несколько дней. У Ланса были свои секреты (он действительно был очень скрытным человеком), и я всегда чувствовала, что они стоят между нами. Я часто думала, что азартная игра была моей соперницей и что его страсть к ней превосходила страсть, испытываемую ко мне. Я привыкла считать, что он проиграет нас всех, если азарт будет достаточно силен. Это была глупая мысль, однако я была уверена, что в ней есть доля правды.

Эта неудовлетворенность моим браком была весьма неопределенной. Трезво рассуждая, я упрекала себя за стремление к невозможному, свойственное, очевидно, большинству людей, хотя гораздо умнее было бы радоваться тому, что у них есть. Они мечтают об идеале, о недостижимом и проводят свои жизни, не оценив того, что имеют, так как это вполне соответствует их мечтам.

Ланс часто пребывал в финансовых затруднениях, фактически он постоянно жил на грани. Он готов был рискнуть всем своим достоянием, чтобы выиграть. Я знала, что это нравилось ему и что я должна принимать его таким, каков он есть. Но, как я уже говорила, это разделяло нас. Он обычно никогда не признавался в своих проигрышах. Если я спрашивала его, как идут дела, он всегда отвечал, что все замечательно. Я полностью выключалась из его игорной жизни, а так как она была для него более значимой, чем все остальное, мы не могли быть очень близки.

Сабрина выросла в красивую молодую женщину, имевшую большое внешнее сходство с моей матерью Карлоттой, которая внесла столько осложнений в нашу семью. Но в остальном Сабрина не была похожа на Карлотту. Она была решительной, волевой, веселой и предприимчивой. Правда, у Карлотты тоже были все эти черты, но преобладающей чертой характера Сабрины была забота о слабых.

Мне кажется, что она начала с заботы обо мне, и связь между нами с годами не ослаблялась. Она присматривала за мной, защищала меня, наблюдала за мной точно так же, как она делала это в прежние дни, когда подозревала, — и справедливо, — что моя жизнь находится в опасности.

Я имела для Сабрины особое значение, потому что она спасла меня, и это внесло изменения в ее жизнь, ибо я считаю, что она продолжала бы мучаться воспоминаниями о том ужасном дне, когда непослушание привело к смерти ее матери.

Я любила Ланса и Жан-Луи, а Сепфора была моим родным и любимым ребенком, но чувство между Сабриной и мной было таким сильным, что ничто не могло соперничать с ним. Она понимала это и была удовлетворена. Ревность, присущая ей в раннем детстве, исчезла. Сабрина была спокойна и уверенна, и это Доставляло мне большую радость.

Мы представляли собой счастливое семейство, поскольку все пришли к определенному соглашению друг с другом. Нэнни Керлью оставалась с нами, несмотря на то, что Сабрина стала девятнадцатилетней девушкой, не нуждающейся в няньке. Вместе с Нэнни Госуэлл она занималась Сепфорой. Эти две няни делали сотни полезных вещей, и мы не могли вообразить нашу семью без них.

Мы проводили время между Клаверинг-холлом и Альбемарл-стрит, нанося редкие визиты в Эверсли, который казался теперь изменившимся. Присцилла и Ли жили в большом доме, Эверсли-корте; дядя Карл находился в армии. Эндерби был продан, а Довер-хаус — пуст. Перемены всегда неизбежны, но по сравнению со старыми днями, все там слишком изменилось. Что касается меня, мне было за тридцать и молодость моя прошла.

Я думала, что Сабрина рано выйдет замуж, и была удивлена, что она не сделала этого до девятнадцатилетия. Несомненно, она была очень привлекательна, и некоторые молодые люди хотели жениться на ней, в том числе и те, кто был бы очень желателен в качестве мужа. Сабрина наслаждалась их восхищением и ухаживаниями, но не желала выходить замуж.

Как раз вскоре после ее девятнадцатилетнего дня рождения Ланс подарил мне накидку. Это была красивая вещь, украшенная кружевом и тысячами крошечных жемчужин, таких же серебристо-серых, как и вся накидка, которую было очень приятно ощущать на плечах при посещении званых вечеров. Накидка была чрезвычайно элегантной и в то же время очень приметной. Окружающие никогда не уставали восхищаться ею, когда я ее надевала; если я не делала этого, многие справлялись, что же случилось с моей прекрасной жемчужной накидкой.

  130