Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
42 
– Черт… Ну хорошо, ладно.
– Это так великодушно с вашей стороны, сэр!
Довольная, Пибоди вынула из кармана сотовый телефон, чтобы позвонить брату.
Они застали Рацо в «Бру» за созерцанием тарелки с чем-то, напоминавшим недожаренные мозги. Он мельком взглянул на Еву, когда она опустилась на стул напротив него.
– Это, говорят, яичница, только я не могу понять, почему яйца не желтые.
– Должно быть, от серых кур.
– Во-во! – Рацо удовлетворился ответом и снова уткнулся в тарелку. – Ну, что там, Даллас? Поймала тех ребят, которые замочили Наладчика?
– Нашла кое-какие ниточки, за которые можно потянуть. А ты добыл что-нибудь?
– Значит, короче: в тот вечер Наладчика никто не видел. Ну, нормально, ничего особенного: он по вечерам никуда не выходил. А Поки… Да ты знаешь Поки! Он приторговывает наркотиками, если достаточно насшибает в долг на закупку, и предлагает девочек на улице.
– Не думаю, что мы с Поки знакомы лично.
– Ну, с Поки все нормально, хотя вообще-то он себе на уме. Так вот, он рассказывал, как у него в тот вечер шло дело на улице. Плохо шло: холодно было жуть как, слишком холодно, чтобы кому-то хотелось трахаться. Но ему перекрыли краны с деньгами, и пришлось шляться по улице, чтобы заработать на отдачу долгов. Ну и энто, он увидел недалеко от лавки Наладчика автофургон – хорошенький такой, новенький. Ну, он того, прикинул, что кто-то ошивается в тех местах, ищет развлечения. Но в фургоне никого не было видно. Ну, Поки и подумал, что водила ведь наверняка вернется и, может, захочет быстренько перепихнуться – а тут и он.
Рацо поковырялся вилкой в яичнице и сделал попытку изобразить из себя ловкача:
– Я сказал Поки, что ты захочешь получить сведения и, если они окажутся существенными, ты ему заплатишь…
Ева сделала вид, что поверила.
– Может, ты уж мне сам расскажешь? А я деньги передам ему через тебя.
Рацо оживился:
– Точно! Так удобнее. Ну вот, значит… Поки сказал, что это была какая-то из моделей «Эйрстрим», черный, классно выглядел. На нем была система электрошоковой защиты. Он знает, потому как попытался влезть внутрь – и того… словил удар током. Ну так вот, он стоял, приплясывал и дул на руку – обжегся, и тут услышал какой-то шум.
– Что за шум?
– Не знаю. Ну, вроде вопили, что ли, потом шаги. Поки спрятался за угол, чтобы не подумали, что он хотел того… вскрыть фургончик-то. Ну и увидел двух малых. У одного на плече был большой мешок, а другой нес что-то похожее на ружье – ну, типа того, что бывают в видеофильмах. Ну и вот, они кинули мешок в фургон, а мешок глухо так бухнул. Потом они сели в кабину и уехали.
Рацо поддел вилкой еще один кусочек яичницы и запил ее какой-то мочевидной жидкостью из стакана.
– Я сейчас сидел здесь и думал, не позвонить ли тебе, а ты тут как тут. Может, в том мешке был Наладчик? Они его из лавки вынесли, потом прикончили и утопили в реке. Могло ведь так быть?
– Поки не запомнил номерной знак на фургоне?
– Не-е. Поки не такой уж крутой, и у него тогда рука болела от ожога. Потом он уже не вспоминал о фургоне, пока не появился я с расспросами о Наладчике.
– Значит, черный фургон «Эйрстрим»?
– Да, с электрошокером. А, еще вспомнил! Он сказал, что видел в фургоне пульт управления фейерверками, весь в кнопочках. Вот еще почему он подумал, а не забраться ли ему внутрь. Он ведь иногда сбывает электронику и немного разбирается в этих штуковинах.
– Ну прямо солидный гражданин этот Поки!
– А что? Ходит на выборы и все такое. Так как, Даллас, насчет… Неплохая ведь информация, а?
Ева вынула из кармана двадцать долларов, сказав:
– Если эта информация даст что-нибудь, получишь еще двадцать. Теперь скажи, что ты знаешь о службе Наладчика в армии?
Двадцатка исчезла в одном из карманов грязного пальто Рацо.
– В армии?
– Чем он там занимался? Он тебе когда-нибудь рассказывал об этом?
– Говорил, но мало, раз-другой. Как-то мы с ним поддали, Наладчик прилично набрался и в разговоре, не помню в связи с чем, сказал, что во Вьетнаме он снял много целей. Он рассказывал, что военные называли их «целями», потому как у них, у военных, не было мужества называть их народом. Вообще он сурово говорил о военных. Говорил, что отдал службе все и она все отняла у него, что, когда ему кинули деньги под конец, он забил болт на армии, на копах тоже, на ЦРУ и на президенте США, мать его… Но он говорил так только под мухой. Трезвый он об армии ничего не рассказывал.
42 
