22 
— Где-то здесь есть лестница.
Он зашел за угол и вернулся, везя стремянку на колесиках, достаточно высокую, чтобы подняться до верхних уровней. Джулия рассматривала лицо его сестры. Выражение мягкости и доброты на лице у Бьянки мгновенно вызвало к ней симпатию.
— Мне не нравился ее муж, — признался Винченцо, — но она его любила. Они прожили вместе только четыре года до того, как погибли.
— Почему он тебе не нравился?
— Скользкий он был какой-то. Это у него и на лице написано.
Джулия снова запрокинула голову, стараясь рассмотреть лицо мужчины, частично скрытое цветами.
Внезапно женщина ощутила, будто сам воздух вокруг нее содрогнулся. Она схватилась за лестницу, чтобы не упасть.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Винченцо.
— Мне надо подняться наверх.
— Зачем? В чем дело?
— Посмотреть вблизи.
Двигаясь словно в ночном кошмаре, Джулия стала подниматься по ступенькам, не сводя глаз с лица мужчины, которое видела все лучше и лучше.
Она сделала глубокий вдох. Должно быть, это какая-то жуткая ошибка.
Но никакой ошибки не оказалось. Выгравированное на мраморе лицо было лицом ее мужа.
Она услышала голос Винченцо, окликающий ее откуда-то издалека. Постепенно окружающий мир перестал вращаться, и она поняла, что сидит на лестнице и что ее дико трясет.
— Ради всего святого, что случилось? — в ужасе спросил он.
— Это он, — с трудом проговорила она. Зубы ее стучали.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Мой муж, Брюс. Это он там на портрете.
— Джулия, ты переутомилась.
— Говорю тебе, это он! — Джулия заставила себя встать на ноги. — Дай мне посмотреть еще раз.
— Хорошо, смотри — и увидишь, что это просто случайное сходство.
Она вернулась на верхнюю ступеньку и стала пристально рассматривать изображение, все еще надеясь, что ошиблась. Но сомнений больше не оставалось. Это то самое, ненавистное ей лицо. Она молча спустилась вниз и села на ступеньку, чувствуя, будто превращается в ледышку.
— Это Брюс, — медленно проговорила она. — Как он оказался здесь?
— Джулия, по-моему, ты ошибаешься. Ты не видела его много лет, и твои воспоминания искажены ненавистью.
— Я в состоянии его узнать, — раздраженно возразила она. — Надо же было так глупо утопить его фотографии! Если бы они у меня были, ты бы сам увидел. Это он.
Винченцо резко втянул в себя воздух. Если Джулия права, то получается такая чудовищная вещь, осмыслить которую он пока не в состоянии.
— Я что-то не могу взять в толк, — медленно сказал он. — Я знаю его как Джеймса Кардью. Он приехал сюда пять лет назад.
— Он был один?
— Джулия…
Она до боли вцепилась в его руку.
— С ним кто-нибудь был? Говори же.
— С ним была маленькая девочка.
— Возраст?
— Около трех лет.
— Голубые глаза, светлые волосы с небольшой рыжинкой?
— Да.
— Это моя дочь. Где она?
— Mio Dio! — в ужасе прошептал он. — Как такое могло случиться?
— Где она?
— Сейчас живет со мной.
— Я должна ее видеть.
Он схватил ее за руки.
— Подожди! Это не так просто.
— Она — моя дочь. Я ее мать. Что может быть проще?
— Но ты не можешь подойти к ней и сказать, кто ты такая. Она думает, что ты умерла.
— Умерла?..
— Джеймс сказал нам, что он вдовец. Девочка этому верила. За несколько лет она привыкла к этой мысли. Для нее это — реальность. Джулия, постарайся понять.
Она бессильно прислонилась к лестнице.
— Я считала, что не смогу ненавидеть его еще больше, чем уже ненавидела, — прошептала Джулия. — Но он все-таки приберег для меня еще один, последний фокус.
По туннелю из цветов к ним подходили другие посетители кладбища. Винченцо протянул ей руку.
— Пойдем поищем какое-нибудь другое место.
Они нашли скамью под аркадой в дальнем конце и тихо посидели несколько минут, ошеломленные случившимся. Вдруг Джулия заметила, что Винченцо смотрит в ту сторону, откуда они пришли и где перед мемориальными досками Бьянки и ее мужа остановились пожилая женщина и маленькая девочка. Женщина толкала перед собой прогулочную коляску, в которой спал малыш.
— Кто это? — спросила она дрожащим голосом.
— Женщину зовут Джемма. Она работает у меня няней.
— А девочка?
Казалось, весь мир замер. Он смотрел на нее глазами, полными печали.
— О боже, — прошептала она. — Это…
— Да. — Он крепко держал ее.
22 
