ГЛАВА 1

Смерть приходила в снах. В снах ребенка, который давно уже не был ребенком, но каждую ночь сталкивал­ся с призраком, не желавшим умирать.

В комнате было холодно, как в могиле. За грязным оконным стеклом мерцал мигающий красный свет. Блики играли на стенах, на полу, на ее теле. Девочка корчилась в углу, продолжая держать в руке нож, по­крытый запекшейся кровью до самой рукоятки.

Боль была повсюду. Каждую клеточку ее тела зали­вали волны боли, у которой не было ни начала, ни кон­ца. Болела рука, которую он вывернул, болела щека, по которой он ударил тыльной стороной ладони. И невы­носимо болела промежность, которую он снова порвал, насилуя ее в очередной раз.

Она была оглушена болью и шоком. И покрыта его кровью.

Ей было восемь лет.

Воздух, который она выдыхала, тут же превращался в пар. Только это и напоминало о том, что она жива. Да еще резкий и страшный вкус крови во рту.

«Я жива, а он нет. Я жива, а он нет». Эти слова про­должали звучать у нее в ушах, не доходя до сознания.

Она была жива. Он – нет. Но его открытые глаза смотрели на нее. И он улыбался.

– Нет, малышка, от меня не так легко избавиться!

Девочка хватала ртом воздух, но закричать не могла: из горла вырывались лишь всхлипывания.

– Опять устроила черт знает что! Неужели так труд­но делать то, что тебе велят?

В его голосе слышалось то опасное веселье, которое было страшнее всего на свете.

– В чем дело, малышка? Ты проглотила язык?

– Я жива, а ты нет. Я жива, а ты нет.

– Ты так думаешь? – Он пошевелил пальцами, и она застонала от ужаса, потому что с кончиков этих пальцев капала кровь.

– Прости меня. Я не хотела этого. Не делай мне больно! Ты всегда делаешь мне больно. Почему?

– Потому что ты дура! Потому что ты не слушаешь­ся! А главное – потому что я могу. Могу делать с тобой что угодно, поскольку все на тебя плевать хотели. Ты никто и ничто. Не забывай об этом, сучка!

Девочка заплакала. По залитому кровью лицу кати­лись ручейки слез.

– Уйди! Уйди, оставь меня!

– Ни за что. И никогда.

К ее ужасу, он поднялся на колени. Стоял окровав­ленный, скорчившись, как отвратительная жаба, сле­дил за ней и улыбался.

– Я вложил в тебя слишком многое. Время и день­ги. Мать твою, кто обеспечивает тебе крышу над голо­вой? Кто кормит тебя от пуза? Кто путешествует с то­бой по всей огромной стране? Большинство детей твое­го возраста не видели ни хрена, в отличие от тебя. Но разве ты это ценишь? Нет, не ценишь. Не чувствуешь, как тебе повезло. Но я положу этому конец. Помнишь, что я тебе говорил? Скоро ты начнешь сама зарабаты­вать себе на жизнь.

Тучный мужчина поднялся на ноги и сжал кулаки.

– Сейчас папочка тебя накажет. – Он, спотыкаясь, пошел к ней. – Ты была плохой девочкой. – Еще один шаг… – Очень плохой.

Ева проснулась от собственного крика. Вся в лип­ком поту, дрожа от холода, она хватала ртом воздух, пы­таясь вырваться из перекрученных простыней. Иногда отец связывал ее; очевидно, из-за этого она каждую ночь сражалась с простынями изо всех сил и рычала, как зве­реныш.

Освободившись, Ева скатилась с кровати и зажгла свет, все еще не до конца понимая, где находится. В боль­шой красивой комнате было светло как днем, и все же она заглянула в каждый угол, проверяя, Не притаились ли там призраки, привидевшиеся ей во сне. Ей было стыдно за собственную слабость, но она ничего не мог­ла с собой поделать.

Продолжая дрожать от ужаса, Ева села на край кро­вати. Пустой кровати, потому что Рорк был в Ирлан­дии. Обычно она не спала в этой кровати без него, но сегодня попыталась – и этот эксперимент потерпел пол­ный провал.

«Неужели я такое жалкое существо? – подумала Ева. – Неужели замужество превратило меня в идиотку?»

Толстый кот Галахад ткнулся головой ей в руку. Лейтенант Ева Даллас, прослужившая в полиции один­надцать лет, сидела на кровати и баюкала кота, как ребенок, обнимающий плюшевого мишку…

Сколько там на будильнике? Час пятнадцать. Заме­чательно! Не прошло и часа, как она проснулась от соб­ственного крика.

  1