Последние отзывы

  43  

— И вот, как я уже говорил, дорогие доктора, гормоны влияют на все. На наши мысли, идеи, скорость биения сердца, дыхание… Ах, как же влияют гормоны на наши сердца. Вспомните, в каком сумасшедшем ритме забилось сердце, когда барышня впервые положила вашу ладонь на свою!

С задних рядов послышалось:

— А если это окажется молодой человек — сердце вообще на хрен выпрыгнет!

— Но не всегда, — продолжил Сапожников, — половые гормоны делают нас такими легкими, счастливыми и беззаботными. Тестостерон, например, считается гормоном агрессии. Так, когда у человека повышено содержание тестостерона в крови, он может вести себя несколько грубо. — Сапожников слегка понизил тон, перешел на более откровенные и менее торжественные ноты. — Вот возьмем хотя бы вас, уважаемые доктора. Ведь все вы — москвичи. Из интеллигентных семей. Ваши отцы работают в больницах, в университетах, а не на заводе или за баранкой такси. И вдруг, по весне, вы начинаете вести себя, как будто вы приезжие. Орете, ругаетесь матом, раскидываете повсюду мусор, хамите преподавателям. Деретесь, как больные дети. Да, я неоднократно видел, как хорошие москвичи становятся, как это слово? Ну, жаргонное, вы знаете — лимитчиками…

Я испытала хоть и ожидаемый, но все же достаточно сильный шок. Приехали. Жаль, мне казалось, что Юрченко одна такая. Быстро оборачиваюсь назад. На сцену с кафедрой спокойно смотрят восточные глаза Саран, Нанзата Хутаева, Саяны, Мункоева и прочих студентов с повышенным тестостероном». Если уточнять (ради о6щей картины), коренных москвичей, кроме моей персоны, в нашем потоке вообще не было. Ни единого человека. Более того — у половины родители как раз трудились на заводах, крутили рули и готовили общепитовскую еду. Лично я не вижу никакой связи между этими двумя фактами и «гормоном агрессии». Зато вижу отвратительный пример нищеты человеческого духа. Ведь главное заключается вот в чем: педагог отлично знает о том, что в зале — сплошь не москвичи, кроме одной девушки. Не представляю, вырабатывают ли в таком возрасте железы тестостерон, но преподаватель явно ведет себя неоправданно агрессивно.

Это чувство похоже на пчелиный укус. Сначала — мелкий щипок, потом — ничего не чувствуешь, и вдруг — тебя начинает терзать резкая точечная боль. Меня распирало.

— Иван Владимирович, как вы можете такое говорить?!

— Да, уважаемый доктор, у вас вопрос?

— Какой вопрос? Вы зачем людей оскорбляете?

— Тсс! — послышалось с обеих сторон. Саран дернула меня за рукав и прошептала:

— Он же завкафедры! Он же… Он же…

— Вы вообще кем будете? Я вас лично оскорбил? Разве не понятно, о чем идет речь?

— Мне — понятно. Я требую, чтобы вы извинились перед присутствующими.

— За что? Доктор, с вами все в порядке? Как ваша фамилия?

Вдруг я услышала:

— Асурова. Моя фамилия — Асурова. Я — лимитчица. Делайте с этим что хотите. — Рита смотрела по сторонам. Думала — сейчас каждый встанет по очереди, как в красивой древней саге. Скажет: «Я — Магомедов!» или «Я Акылаев!», а затем: «Я — лимитчик!», «У меня — тестостерон!» или «Взгляните в мои азиатские глаза и повторите последнюю фразу!» Но ничего подобного не произошло.

— Так, доктора, взяли свои вещи и вышли вон из аудитории. Вы срываете лекцию. Через полчаса жду в своем кабинете.

Когда прозвенел звонок, за пару минут до прихода «тетеньки с телевизора» к нам подошел Коротков. Он остановился и затоптался на месте.

— Вы только поймите — ведь я на красный диплом иду..

— Понимаю, — сказала Асурова.

Мне захотелось отвернуться и посмотреть на дверь. Коротков опустил голову и вышел в коридор. Мы с Ритой остались перед желтой табличкой: «Академик И. В. Сапожников. Зав. кафедрой патологической физиологии».

— Скажи, — спросила меня Рита, — а мы похожи на людей, которым нечего терять?

— Нет, конечно, нет, мы же не такие. Мы же действительно хотели поставить его на место.

Она вопросительно взглянула на меня. Я добавила:

— В общем — да, похожи…

Потом мы вошли в кабинет. В кресле Ивана Владимировича восседал Висницкий. Помните его? Мрачный бывший военный хирург, который не допустил меня до сдачи анатомии и разозлился на «три доли печени». Чуть позже зашел Сапожников. Картинно поздоровался с Висницким, пожал ему руку.

— Сегодня, — сказал Сапожников, — эти две барышни сорвали лекцию про половые гормоны. Видать, тема их слишком переволновала.

  43