Последние отзывы

  48  

– На тебя сердиться? Бедняжка, это было бы очень жестоко с моей стороны!.. Новая любовь… Тебе и так, должно быть, несладко… Бедняжка!..

Я спешу вернуться домой. Мне зябко и грустно, я чувствую себя скованной… Уф!.. Всё равно, дело сделано. Я всё сказала Марго. Она окатила меня ледяным душем, но я этого и ждала, а теперь бегу, чтобы высохнуть, встряхнуться и расцвести у жаркого пламени… Моя опущенная вуалетка скрывает следы моих огорчений, и я бегу – бегу к нему.

– Господин Максим здесь. Он ждёт вас, мадам. Бландина теперь говорит «господин Максим» с нежностью, будто речь идёт о порученном ей младенце.

Он здесь!

Я кидаюсь в спальню и запираю дверь, чтобы он не увидел моего лица. Скорей! Рисовая пудра, карандаш для глаз, помада… Ой, вот под нижними веками перламутровая синева… «Ты постарела…» Дура, зачем ты плакала, как маленькая? Разве ты не научилась страдать «всухую»? Прошло время моих сверкающих слёз, которые катились по лицу, не оставляя влажных следов на бархате щёк. Чтобы вновь завоевать своего мужа, я научилась в своё время украшать себя слезами: я рыдала, подняв к нему лицо, мои глаза были широко открыты, и я стряхивала, не вытирая, медленно катящиеся жемчужины слёз, которые делали меня только ещё более привлекательной… Бедная я!

– Вот наконец вы и пришли, дорогая, благоуханная, желанная моя, моя…

– Господи, до чего же вы глупы!

– О да! – вздыхает мой друг с восторженной убеждённостью.

И тут же начинает свою любимую игру, которая заключается в том, что он поднимает меня чуть ли не до потолка и целует щёки, подбородок, уши, губы. Я отбиваюсь настолько энергично, что ему приходится показать свою силу. Наша борьба кончается его победой. Он стискивает меня так, что голова моя оказывается внизу, а ноги болтаются в воздухе. Тогда я начинаю кричать: «На помощь!», и он снова ставит меня на пол. Собака кидается на мою защиту, и в нашу утомительную игру, которая мне так по душе, вплетается громкий собачий лай, крики и смех…

Ах, как прекрасна эта забавная, здоровая глупость! Какой у меня весёлый товарищ, он не озабочен ни тем, чтобы показаться остроумным, ни тем, чтобы поберечь свой галстук!.. До чего же здесь жарко!.. И вскоре эта возня и смех двух игрунов пробуждают в них сладострастие. Он готов её съесть, свою ненаглядную. Он медленно смакует её, как гурман.

– Я бы тебя съел, дорогая!.. Губы твои сладкие, но руки, когда я их покусываю, солоноватые, и твои плечи, и колени… Я уверен, что ты вся солёная, от головы до ног, как свежая морская ракушка, правда?

– Вы это очень скоро узнаете, Долговязый Мужлан! Я всё ещё называю его «Долговязый Мужлан», но… с другой интонацией.

– А когда?.. Сегодня вечером? Ведь сегодня четверг, верно?

– Да, кажется… А почему вы спрашиваете?

– Четверг… Это очень счастливый день…

Макс болтает всякие глупости, развалившись на подушках, он очень счастлив. Прядь волос как бы перечёркивает его бровь, у него плывущие глаза, глаза особо острых накатов желания – он тяжело дышит, приоткрывая рот. Как только он даёт себе волю, он сразу становится похожим на красивого деревенского парня, на дровосека, прилёгшего отдохнуть на траву, но и это мне нравится…

– Встаньте, Макс, нам надо серьёзно поговорить.

– Я не хочу, чтобы вы меня огорчали! – жалобно молит он.

– Макс, да что вы!

– Нет, я знаю, что значит «говорить серьёзно»… Это мамины слова, когда она собирается говорить со мной о делах, деньгах или браке!

Он ещё глубже зарывается в подушки и закрывает глаза. Не впервые он проявляет такое упорное легкомыслие…

– Макс! Вы помните, что я уезжаю пятого апреля? Он поднимает веки с длинными женскими ресницами и долго восхищённо смотрит на меня.

– Вы уезжаете, дорогая? Кто это решил?

– Саломон, мой импресарио, и я.

– Так. Но ведь я ещё не дал своего согласия… Хорошо, вы уезжаете. Что ж, тогда вы поедете со мной!

– С вами? – переспрашиваю я с испугом. – Значит, вы не знаете, что такое гастроли?

– Знаю. Это путешествие… со мной.

Я повторяю:

– С вами? Сорок пять дней! Выходит, у вас нет никаких дел?

– Что вы, есть! С тех пор как я вас знаю, у меня ни минуты нет свободной, Рене.

Конечно, он ответил очень мило, но всё же…

Я в растерянности смотрю на этого человека, которому ничего не надо делать, у которого всегда в кармане полно денег… Ему ничего не надо делать, это правда, я просто никогда об этом не думала. У него нет профессии, даже нет синекуры, которая бы прикрывала его свободу бездельника!.. Как это странно! До него я никогда не встречала ничем не занятого человека… Он может всецело отдаваться любви… день и ночь напролёт, как… шлюха.

  48