Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
46 
— Нет! — тряхнула она головой. — Это не имеет никакого отношения к тому, что произошло между мной и Чаком!
— Вы сами в это не верите, да и я тоже! Он ваш образец. Но рано или поздно вы узнаете, что я не подхожу под его мерку!
— Когда я целую вас, то не думаю о Чаке! Я вообще тогда ни о чем не думаю!
Дилан сжал пальцы сильнее.
— Эбби, если вы хотите повременить, то вам следует понаблюдать за собой!
Она почувствовала, как переполнявшая ее энергия потоком хлынула из нее.
— Дилан, я не умею играть в игры! Это причина, по которой я так много напортила в своей жизни.
— Я тоже не увлекаюсь играми. И мне не интересно слушать ваши самообвинения! Давайте заключим сделку!
Эбби облизнула губы и пожелала себе вновь обрести уверенность.
— Какую сделку?
— Вы говорите мне правду! Только правду! — повторил он, беря ее за плечи. — А я объективно излагаю ее. Только так мы сумеем избежать нападок со стороны критики.
Он хотел доказать ей, что это самый простой выход из положения, но в этом случае он не имел права проиграть!
— Я не знаю, Дилан, могу ли я это делать? Ведь у меня дети, я должна подумать о них. Иногда правда может навредить!
— А иногда она очищает! — настаивал он. — Эбби, ведь я все равно, так или иначе, до нее докопаюсь! — Его слова прозвучали как угроза, и Дилан прекрасно понимал это, так же как, судя по ее взгляду, и она. — Вы должны задуматься! Разве для детей не будет лучше, если правду они узнают от вас? Это не будет так больно для них!
Пойманная в ловушку, она долго и критически рассматривала его.
— Я не понимаю вашей задумки, но считаю, что ни вам, ни мне не определить, что будет для них лучше!
Он провел рукой по ее лицу. Не в его правилах было идти на компромисс. Он этого не любил. И все же он стремился найти этот компромисс. Книга? Он начинал думать, что книга не имеет никакого значения. Он хотел правды от нее, правды о ней! И хотел ее для себя. И еще ему казалось, что он также хотел правды для нее.
— О'кей, вы рассказываете мне всю правду, без всех этих мелких уверток. Я запишу ее, а потом, прежде чем передать в издательство, дам вам прочесть. Если возникнут проблемы, мы их уладим. Мы оба должны одобрить рукопись, прежде чем она пойдет в печать.
Она заколебалась.
— Вы действительно так и сделаете?
Он обернулся. Она не была готова ему верить. Эта женщина лгала ему раньше, подумал он, и лгала по-крупному.
— Мы это записали. — Он показал на работающий диктофон.
Она сделала шаг, хотя ноги у нее слегка подгибались.
— Хорошо.
Когда он подошел и предложил ей руку, Эбби задержала дыхание и приняла ее. Опять сделка, подумала она, надеясь, что сумеет выполнить условия этой сделки лучше, чем той, которую она заключила с собой.
— Он причинял вам боль?
Дилан произнес это спокойно, настолько спокойно, что она ответила без колебаний:
— Да.
Он рассердился. Нет, пришел в ярость. Он не мог этого объяснить, но знал, что ярость не поможет ему добраться до истины. А именно это вот уже много лет было главной целью его жизни.
— Почему бы вам не сесть?
Кивнув, она с безмятежным лицом села, аккуратно сложив руки.
— Эбби, в вашей семейной жизни были серьезные проблемы.
— Это верно. — Сейчас ей стало легко говорить об этом. Как и предрекал Дилан, она почувствовала некоторое очищение.
— Другие женщины?
— Отчасти. Во многом Чак хотел гораздо большего, чем я могла ему дать. Полагаю, и мне требовалось больше, чем он мог мне дать. Он не был плохим человеком. — Эти слова были произнесены быстро и серьезно. — Я хочу, чтобы вы это поняли. Может быть, он не был хорошим мужем, но плохим человеком он не был.
Дилан решил вмешаться со своим суждением:
— Почему вы перестали сопровождать его на гонках?
— Я ждала Бена. — Она издала короткий вздох. — Я не могу честно сказать, было ли это благовидным предлогом или законной причиной, но срок был уже солидный, и трястись по дорогам мне стало трудно. Мы жили с его матерью в Чикаго. Сначала… сначала он умудрялся довольно часто навещать нас. Думаю, он был счастлив. Мысль о том, что он станет отцом, внушала ему благоговение. Во всяком случае, приезжая домой, он бывал внимателен, убеждал меня оставаться в Чикаго и заботиться о себе. Он старался, действительно старался облегчить мне непростые отношения с его матерью. Разлуки были долгими.
46 
