очень нудно 
5 
— По мере того как ты становишься старше… они начнут сознавать, что ты превращаешься в привлекательную женщину. Это может стать опасным.
Я почувствовала смущение. Может быть, она заметила, что Джонатан постоянно пытается оказаться наедине со мной? Не увидела ли она, как он следил за мной глазами, горевшими, как языки голубого пламени?
И тут она удивила меня:
— Я должна поговорить с тобой о Луи-Шарле.
— О Луи-Шарле? — озадаченно переспросила я. Луи-Шарль никогда не занимал моих мыслей.
Она продолжала, медленно и с трудом подбирая слова, потому что, по-моему, говорить о первом муже было для нее мучительно.
— Твой отец был… большой поклонник женщин. Я улыбнулась ей:
— Но в этом, кажется, нет ничего необычного. Она ответила улыбкой и продолжала:
— И к тому же во Франции в ходу несколько иной моральный кодекс. Для чего я это говорю? Я хочу, чтобы ты знала, что твой отец является также отцом Луи-Шарля. Лизетта и он одно время были любовниками, и Луи-Шарль плод их связи.
Я изумленно посмотрела на нее.
— Так вот почему он рос и воспитывался у нас!
— Не совсем так. Лизетта вышла замуж за одного фермера, и, когда того убили, — опять эта ужасная революция — она поселилась у нас вместе с сыном. Я говорю тебе это, чтобы ты имела в виду, что Луи-Шарль — твой единокровный брат.
Во мне забрезжила догадка. Она опасалась возможности любовного романа между мной и Луи-Шарлем. Запинаясь, она продолжала:
— Так что видишь, ты и Луи-Шарль никогда не могли бы…
— Милая мама! — вскричала я. — В любом случае такой опасности не существует. Я никогда не соглашусь выйти замуж за человека, который смотрит на меня сверху вниз. Он научился этому у Шарло, он во всем подражает Шарло!
— Ну, ну, это просто братские чувства, — быстро проговорила она. — На самом деле Шарло очень к тебе привязан.
Мне стало легче на душе: я-то думала, что она собиралась говорить о Джонатане. Но чувство облегчения длилось недолго, ибо матушка немедленно продолжила:
— И вот еще Джонатан и Дэвид. В семье, состоящей главным образом из молодых мужчин… и среди них одна молодая девушка… обязательно возникнут осложнения. Мне кажется, и Дэвид, и Джонатан очень увлечены тобою, и, хотя их отец стал моим мужем, между вами нет кровного родства…
Я вспыхнула, и мое смущение, казалось, ответило на ее вопрос.
— Джонатан так похож на своего отца… Я знала Дикона еще в возрасте Джонатана. А я была моложе, чем ты сейчас, и уже тогда любила его. Я бы вышла за него, но моя мать воспротивилась. У нее были свои причины… Может быть, она была и права — в то время… Кто знает? Но это все в прошлом. Нас сейчас волнует будущее. — Она нахмурила брови. — Видишь ли, они не просто братья, а близнецы. Говорят, близнецы очень близки друг другу. Можешь ты сказать, что Джонатан и Дэвид близки?
— Я бы сказала, что они далеки друг от друга, как два полюса.
— Ты права. Дэвид такой вдумчивый, такой серьезный. Он очень умен, я знаю. Джонатан тоже умен., но совсем по-другому. О, он так похож на своего отца, Клодина! Я думаю, оба брата все больше увлекаются тобою, и это создаст вскоре сложную ситуацию. Ты растешь так быстро. Дорогое дитя, помни, всегда, что я — здесь, рядом, если надо поговорить… поделиться…
— Но я знаю, матушка, что вы всегда со мной! Я чувствовала, что ей хотелось сказать еще многое, но она не была уверена, смогу ли я понять ее. Как большинство родителей, она все еще видела во мне ребенка, и ей было трудно изменить это привычное представление.
В сущности, она предупреждала меня о грозящей опасности.
* * *
Жизнь в Эверсли била ключом. Хозяйствование в имении отнюдь не являлось единственным занятием Дикона и его сыновей. Дикон был одним из самых известных и важных лиц на юго-востоке страны; и у него было много интересов в Лондоне.
Дэвид любил дом и имение, поэтому Дикон мудро предоставил ему это поле деятельности. Дэвид часами просиживал в библиотеке, которую он значительно пополнил. У него были друзья, наезжавшие к нему из Лондона и иногда гостившие у нас по несколько дней. Все они были очень образованы и начитаны, и, как только кончался обед, Дэвид вел их в библиотеку, где они засиживались за полночь, попивая портвейн и толкуя о материях непонятных и неинтересных для Джонатана и его отца.
Я любила прислушиваться к их разговору за обедом, и, если вмешивалась в него или пыталась вмешаться, Дэвид приходил в восхищение и всячески поощрял меня высказать свое мнение. Он часто показывал мне редкие книги, карты и рисунки, изображавшие не только Эверсли и окрестности, но и различные части страны. Он интересовался археологией и немного посвятил меня в эту науку, показывая и рассказывая, что было найдено при раскопках и как картины древней жизни могут быть восстановлены с помощью изучения найденных вещей. Дэвид был страстным любителем истории, и я могла слушать его часами. Он давал мне читать книги, и потом мы обсуждали их, иногда гуляя в саду, иногда во время поездок верхом.
5 
