Последние отзывы

  25  

— Эллиот, как ты мог? Ты же обещал!

— Сядь, Вивиан. Сядь. — Он пододвинул ей кресло, силой заставил сесть. — Я не смог их уничтожить. — Погладив жену по щеке, как испуганного ребенка, он повернулся к Колли. — Это было непорядочно.

— А порядочно было скрывать от меня правду о моем рождении?

Плечи Эллиота поникли.

— Для нас это не имело значения.

— Не имело…

— Не вини отца, Колли. — Вивиан взяла мужа за руку. — Он сделал это ради меня. Я заставила его пообещать. Я заставила его поклясться. Мне хотелось… — Слезы потекли по ее лицу. — Не надо меня ненавидеть, Колли. О боже, не надо меня ненавидеть. Ты стала моей дочкой с той минуты, как я взяла тебя на руки. Все остальное не имело значения.

— Взамен ребенка, которого ты потеряла?

— Колли, — вмешался Эллиот. — Не будь жестокой.

— Жестокой? — Кто он, этот человек, глядящий на нее с таким упреком и с такой печалью? Кто ее отец? — Ты можешь упрекать меня в жестокости после того, что сделал?

— А что, собственно, мы сделали? — бросил он в ответ. — Мы тебе не сказали. Разве это так важно? Твоя мать… Поначалу ей нужна была эта иллюзия. Она была безутешна, она так и не оправилась от потери. Она больше не могла родить. Когда появился шанс удочерить тебя, мы за него ухватились. Мы полюбили тебя, мы тебя любим не потому, что ты заменила нам дочь. Ты и есть наша дочь.

— Я не смогла примириться с потерей ребенка, — вставила Вивиан. Каждое слово давалось ей с трудом. — После всего, что мне пришлось пережить… После двух выкидышей, после того, как я все сделала, чтобы родить здорового ребенка… Мне была невыносима мысль, что люди будут видеть в тебе… суррогат. Мы переехали сюда, чтобы начать жизнь сначала. Мы втроем. А все остальное не имело значения. Я обо всем забыла. Это не имеет никакого отношения к тому, кто ты такая. Это не имеет никакого отношения к тому, кто мы такие и как мы тебя любим.

— Вы купили ребенка на черном рынке. Вы взяли ребенка, украденного из другой семьи. И это не имеет значения?

— О чем ты говоришь? — Лицо Эллиота вспыхнуло гневом. — Как ты можешь говорить подобные вещи? Это чудовищно! Чем мы заслужили подобные обвинения?

— Вы заплатили четверть миллиона.

— Совершенно верно. Мы договорились о частном удочерении, а деньги ускоряют этот процесс. Конечно, это несправедливо по отношению к бездетным парам, не располагающим такими средствами, но это не преступление. Мы согласились на гонорар, согласились на вознаграждение биологической матери. Обвинять нас в том, что мы тебя купили, украли, — значит уничтожать все, что мы собой представляем как семья.

— И ты не спрашиваешь, почему я явилась сюда среди ночи, почему просматривала твои бумаги, почему взломала ящик?

Эллиот провел рукой по волосам и сел.

— Я ничего не понимаю. Ради всего святого, Колли, неужели ты думаешь, что я способен рассуждать логически, когда ты бросаешь нам такие обвинения?

— Вчера вечером ко мне в номер мотеля пришла женщина. Она смотрела новости по местному телевидению. Я там выступала, рассказывала о раскопках. Она сказала, что я ее дочь.

— Ты моя дочь, — с тихой яростью в голосе перебила ее Вивиан. — Ты мой ребенок.

— Она сказала, — продолжала Колли, — что двенадцатого декабря 1974 года ее трехмесячная дочь была похищена. Это случилось в торговом центре Хагерстауна, штат Мэриленд. Она показала мне свои фотографии в тридцатилетнем возрасте, фотографии своей матери. Сходство очевидно. Волосы, овал лица. Эти проклятые три ямочки. Я сказала ей, что этого не может быть. Я сказала ей, что не была удочерена. Но оказалось, что была.

— Это не имеет никакого отношения к нам, — Эллиот принялся растирать ладонью грудь в области сердца. — Это безумие.

— Она ошибается, — Вивиан медленно покачала головой. — Это ужасная ошибка.

— Конечно, она ошибается. — Эллиот вновь взял жену за руку. — Она безусловно ошибается. Мы обратились к адвокату, — объяснил он Колли. — К известному адвокату, который специализировался на частных усыновлениях. Нам его рекомендовал гинеколог твоей матери. Да, мы ускорили процесс удочерения, но это все. Мы никогда не стали бы участвовать в похищении детей, в незаконном удочерении. Ты не можешь всерьез в это верить.

Колли взглянула на отца, на мать, умоляюще смотревшую на нее полными слез глазами.

— Нет, нет, — сказала Колли, и ей стало чуточку легче. — Нет, в это я, конечно, не верю. Давайте поговорим о том, что именно вы сделали. — Но прежде она подошла к матери и присела на корточки перед креслом. — Мама. — Только это она и могла сказать, взяв Вивиан за руку. — Мама.

  25