Последние отзывы

  17  

Он отвернулся от окна и оглядел кабинет. Он сам сделал это помещение таким. Ему это было необходимо. Он знал, что увидит Труди Ломбард, когда войдет сюда после серого и холодного дождя на улице. Она увидит власть и богатство, простор и роскошь. Она почует запах денег, хотя… Если она не совсем безмозглая, она уже составила себе примерное представление о том, какой куш стоит на кону.

Конечно, это будет театральное представление в чистом виде, подумал Рорк. Хоть он и перешел на легальное положение, но это еще не означало, что он был готов выложить на публичное обозрение все, что было у него в карманах.

Он держал бухгалтерские книги в своем потайном кабинете и обновлял их раз в квартал. Ева имела к ним доступ в любой момент, если бы у нее вдруг возник интерес. Но у нее не возникнет интерес, с улыбкой сказал себе Рорк. Она начала постепенно привыкать к его деньгам, хотя до сих пор заметно стеснялась ими пользоваться.

Хотел бы он знать имена богов, которые взглянули на него с небес в тот день, когда он встретил ее. Если бы он мог положить все, что он сделал, все, чего добился, все, чем владел, на одну чашу весов, она все равно не перетянула бы драгоценного дара встречи с Евой.

Поскольку Рорк хотел еще немного потянуть время, он сунул руку в карман и потер серую пуговицу, ту, что оторвалась от блузки Евы в день их первой встречи.

«Интересно, – подумал он, – когда Ева придет в себя настолько, что сообразит, с какой целью явилось к ней это привидение из прошлого? А как только поймет, – усмехнулся он, сжимая пуговицу в кулаке, – она разозлится до чертиков».

Решив, что время подошло, Рорк вернулся к столу, сел в кресло и вызвал секретаршу по интеркому:

– Можете пригласить ее, Каро.

– Да, сэр.

В эти последние мгновения перед встречей Рорк обуздал ярость, что бушевала у него внутри. Ярость, которая требовала рубки до крови.

Она оказалась именно такой, как он и ожидал: он ведь прошлой ночью провел исследование. Крупная, ширококостная, с тщательно уложенными волосами и довольно привлекательным, умело подкрашенным лицом. Ее даже можно было назвать славной бабой.

На ней был пиджак пурпурного цвета с золотыми пуговицами и юбка до середины колена. Хорошие туфли, каблук разумной высоты. Духи крепковаты: сильный розовый запах.

Рорк поднялся на ноги, улыбнулся и протянул женщине руку, не выходя из-за стола. Это давало ему некоторое стратегическое преимущество.

– Миссис Ломбард!

Гладкая, подумал он. Гладкая и мягкая, но он не сказал бы, что слабая.

– Я вам так благодарна, что уделили мне время. Я знаю, у вас, должно быть, очень загруженное расписание.

– Вовсе нет. Я всегда заинтересован в знакомстве с… близкими моей жены. Спасибо, Каро.

Рорк знал, что его сухой тон сам по себе подскажет секретарше: кофе не предлагать. Она сдержанно поклонилась и вышла, закрыв за собой дверь.

– Садитесь, прошу вас.

– Спасибо. Спасибо большое. – Ее голос звенел энтузиазмом, глаза восторженно горели. – Я не была уверена, что малышка Ева – извините, я до сих пор ее так называю – упомянет обо мне.

– А вы думаете, она о вашем появлении умолчала?

– Видите ли, я ужасно, просто ужасно переживаю из-за того, что произошло вчера. Должна признать, что я повела себя совершенно неправильно.

Она прижала руку к сердцу.

Рорк заметил, что у нее длинные, ухоженные ногти, покрытые ярко-красным лаком. На правой руке блеснуло кольцо – довольно массивный золотой перстень с крупным аметистом. И такие же серьги. Хорошо подобранный, хотя и без элегантности ансамбль.

– И как же вы себя повели? – спросил он.

– Я выбрала неправильную тактику. Вероятно, мне бы следовало сначала связаться с ней по телефону. А я вместо этого взяла и вломилась без предупреждения, так сказать, головой вперед. Такая уж у меня привычка. Я слишком импульсивна, особенно когда речь идет о чувствах. Еве в то время так нелегко пришлось, и когда я свалилась ей как снег на голову, без всякого предупреждения, должно быть, она растерялась. Я ее расстроила. – Теперь она прижала руку к губам, и в ее глазах заблестели слезы. – Вы представить себе не можете, что творилось с этой бедной маленькой девочкой, когда она ко мне попала. Чистые комариные мощи, непонятно, в чем душа держится. Тени почти не отбрасывала, и при этом тени своей боялась, представляете?

– Да, я представляю.

– И теперь я чувствую себя виноватой. Надо было мне раньше подумать. Теперь-то я понимаю: увидев меня вновь, бедняжка все вспомнила. Все те ужасные дни, что ей пришлось пережить, прежде чем она вновь оказалась в безопасности.

  17