Последние отзывы

  27  

В советской зоне торжествовала социальная справедливость, а в Западной Германии — эксплуатация человека человеком, капиталистическое рабство. Потому уже через несколько лет после войны жизнь в Западной Германии и в Западном Берлине стали разительно отличаться от жизни в Восточной Германии и в Восточном Берлине.

И немцы восточные побежали на Запад.

Границу между Германией Восточной и Германией Западной удалось перекрыть. Но что делать с Берлином? Это единый город, в котором находится столица социалистического государства — Германской Демократической республики, и тут же, через несколько кварталов, — мерзостный, пакостный, гнусный, паскудный, гниющий, тошнотворный капитализм с шикарными магазинами, в которых все есть.

Восточные немцы приезжали в столицу своего социалистического государства и переходили через улицу в смрадный капитализм. Там просили политического убежища. Потом самолетом — в Западную Германию.

Из Восточной Германии бежали не самые худшие немцы. Наоборот — самые талантливые. Бежали инженеры, врачи и учителя, журналисты и музыканты, артисты и художники, архитекторы и агрономы, геологи и дипломаты. Рабочие и крестьяне не отставали. Особенно привлекательной жизнь на Западе была для молодежи. Отдельная статья — офицеры, сержанты и солдаты армии, авиации и флота, полиции, пограничных войск, государственной безопасности. Те особую прыть проявляли.

Уровень жизни в Западной Германии стремительно рос. Вместе с этим ростом ширился и поток беженцев из Восточной Германии. Вначале — единицы. Потом десятки. Дошло до сотен. Летом 1960 года поток беженцев достиг скорости один человек в минуту. 60 человек каждый час. Полторы тысячи в сутки. Четверть миллиона в год.

Социалистическая Германия таяла как ледышка на сковородке. Пустели деревни и городские кварталы.

Возможности первого на немецкой земле социалистического государства в полной мере использовали братья по классу: поляки, чехи, венгры, румыны, болгары. Их «Старший брат», Советский Союз, показывал пример.

В Восточной Германии находилась самая мощная в мире группировка сухопутных войск. Понятно, это были войска Советской Армии. Посещение Восточного Берлина советским военнослужащим, если они служили не в самом Восточном Берлине, не приветствовалось. Но это не спасало. Они тайно приезжали в Берлин. И пользовались предоставленной возможностью бежать.

На предотвращение бегства были брошены ничем не ограниченные силы и средства. Среди советских солдат и офицеров велась интенсивная работа, смысл которой можно выразить в двух словах: давай убежим! Находились те, кто отвечал: давай! Перебегал такой солдатик в американскую зону, его допрашивали американцы, солдатик рассказывал все, что знал. Потом его расстреливали за измену Родине. Неприятным моментом был внезапный переход «американцев» на родные советские матюги.

Та же работа велась среди населения Восточной Германии.

Но затраты на провокаторов не окупались. Тот, кто решался на побег, обычно бежал, ни с кем не советуясь, никому не доверяя… Среди них были и те, кто сам вчера еще по приказу КГБ склонял товарищей к побегу.

Но даже не массовое бегство народа было главным злом. Главное было в том, что ВСЕ понимали: ТАМ ЛУЧШЕ! А у нас что-то делается не так. Что-то надо менять.

Товарищам в Кремле надо было на что-то решиться.

А на что?

Вот и собрались в Париже господа-товарищи: Эйзенхауэр, Макмиллан, де Голль и Хрущёв — лидеры стран, которые после войны разделили на части Германию и Берлин. Какое бы решение ни предложили лидеры Запада, оно было неприемлемым для Советского Союза. При любом решении люди все равно будут бежать в нормальную жизнь, в которой нет партийных секретарей и колхозов, единственно верного пути и любимого вождя, но есть одежда и обувь, есть хлеб и масло, есть возможность вступать в любую партию, которая нравится, написать в газете все, что тебе хочется.

Хрущёв, как всегда, не подумав, предложил встречу на высшем уровне, чтобы найти решение берлинской проблемы. А когда встреча была назначена, вдруг сообразил: ничего хорошего от этой встречи ждать не приходится. Можно было бы потребовать от проклятых капиталистов, чтобы они возвращали назад всех, кто к ним перебежал. Но они на это явно не пойдут. А если и согласятся, то самых лучших и нужных все равно будут оставлять у себя.

  27