Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
43 
— Вероятно, там сейчас никого нет, — сказала я.
— Давай взглянем.
Мы въехали на возвышенность, на которой стоял дом. В саду оказалась женщина.
— День добрый! — поздоровалась она.
У нее была корзина, полная роз, и она все время оглядывалась на дом. Когда я подумала, что приехала в то таинственное пустое жилище, теперь наделенное всеми признаками обитания, я была взволнована.
Женщина, очевидно, решила, что мы сбились с, пути и хотим спросить дорогу.
— Мы едем из «Черного борова», — сказала Харриет.
Женщина улыбнулась:
— И заплутали, да? А куда вам нужно?
— Можно вас на пару слов? — подала я голос. Она немного изменилась в лице.
— Тогда вы должны войти в дом. Мы привязали лошадей и вслед за ней прошли в холл, так хорошо мне знакомый.
— Я сейчас пошлю, чтобы нам принесли что-нибудь перекусить, — сказала женщина. — Я уверена, что у вас с самого начала путешествия и крошки хлебной во рту не бывало.
Появился слуга, и она приказала:
— Принеси нам вина и пирожных, Эмиль, в зимнюю гостиную.
Минут через десять, которые мы провели в разговоре о погоде и состоянии дорог, вино и пирожные были поданы. Потом хозяйка притворила дверь и выжидающе на нас посмотрела.
— Вы привезли какие-то известия для меня? — спросила она.
Харриет тоже смотрела на меня, и я произнесла:
— Нет, у нас никаких известий нет. Наоборот, я была бы вам очень признательна, если б вы сообщили мне хоть какие-то сведения: я — подруга лорда Хессенфилда.
Женщина не на шутку встревожилась:
— Что-нибудь не так?
— Да нет, я думаю, что ничего страшного не произошло, — успокаивающе сказала я.
— Мы хотим знать, — вмешалась Харриет, потому что ненавидела положение, как она говорила, «стороннего наблюдателя», — сумел ли он перебраться в безопасное место?
— Вы имеете в виду… после того, как побывал здесь?
— Да, — сказала я. — Именно это мы и имеем в виду.
— Но это же было давно. Море они переплыли не без труда, но все-таки переплыли.
— И теперь они с королем?
Она кивнула.
— Однако вы должны рассказать мне, кто вы такие?
— Друзья лорда Хессенфилда, — непререкаемым тоном произнесла Харриет, и хозяйка на нас стала Смотреть, как на своих, — на якобитов.
— Я была с ними, когда они привезли сюда генерала, — сказала я — Не знаю, что бы мы делали без вашего дома.
— Ну, это пустяки! — ответила хозяйка. — Никакого риска: уехать отсюда, а потом; вернуться через неделю, и все.
— Для нас это было настоящим спасением, — заметила я. — Однако нам нельзя задерживаться. Я просто хотела повидать вас.
Хозяйка налила нам еще вина, и мы выпили за короля — за Якова II, а не за Вильгельма III, после чего мы сказали, что должны возвращаться обратно в «Черный боров».
Она проводила нас, и, когда мы поскакали прочь, Харриет шепнула мне:
— Неплохо сработано, дорогая моя маленькая якобитка! Я уверена, что эта добрая леди думает, будто в нашем визите был некий особый смысл: если бы мы были преданными якобитками, нам следовало бы знать, что Хессенфилд находится сейчас в безопасности, в Сен-Жермене. По-моему, нашей знакомой теперь есть над чем поломать голову.
— Вечно ты все повернешь как-нибудь не так! Тебе лишь бы интриги плести.
— Ну, а что это, по-твоему, было? Всего-навсего маленькое упражнение в одурачивании. Удивляюсь я, как много якобитов в этой стране, и все выжидают удобного момента. Ну, а мы теперь, по крайней мере, знаем, что Хессенфилд и его славные ребята сейчас в безопасности, отсиживаются в Сен-Жермене и, боюсь, обдумывают свои дальнейшие шаги.
Я почувствовала огромное облегчение от того, что Джон в безопасности.
* * *
Приготовления к рождению ребенка были чем-то новым и будоражащим для меня. По мере того как недели превращались в месяцы, я все больше и больше втягивалась в них и к тому моменту, когда ощутила внутри себя новую жизнь, не могла думать уже ни о чем, кроме как о том времени, когда мое дитя появится на свет.
В сентябре, через четыре месяца после нашей с Хессенфилдом ночи, до нас дошла весть, что король Яков скончался в Сен-Жермене. Вокруг этого было много разговоров, и Грегори, помню, сказал еще тогда, что якобитскому движению конца не видно. У Якова остался сын, который теперь его полноправный наследник.
— Бедный Яков! — вздыхала Харриет. — Какая печальная у него была жизнь! Дочери и те обратились против него, а он глубоко это переживал.
43 
