Последние отзывы

  19  

— Но он уехал, Карлотта. Возможно, он мертв.

— Может быть, — сказала я, — и такое могло случиться. О, Бенджи, если я только смогу узнать правду или если он умер… О, тогда, я думаю, я смогу начать все сначала.

— Я собираюсь докопаться до истины, — сказал Бенджи. — Бомонт где-то за границей, а Харриет говорит, что он наверняка в большом городе, он не станет хоронить себя в провинции. Карлотта, ты будешь моей женой! Запомни это!

— Ты так добр ко мне, Бенджи! — сказала я. — Продолжай любить меня… пожалуйста.

Возможно, это была уступка, а возможно, я знала, что настанет день, когда я выйду замуж за Бенджи.

В конце января Харриет, Грегори и Бенджи возвратилась в Эйот Аббас. Харриет твердо решила, что чем скорее я выйду замуж за Бенджи, тем лучше. Она просила меня приехать в гости и побыть с ними.

— Я надеюсь, что к весне вы обо всем договоритесь, — сказала она.

Был уже май, когда я собралась навестить Харриет. Моя мать пребывала в счастливом расположении духа. Уже было ясно, что визит генерала не принес лишних неприятностей, и я чувствовала, что она уверена — по возвращении я оглашу помолвку с Бенджи. Это было все, чего она хотела бы, это еще теснее связало бы всех нас.

Ли все время был занят землей, возделывая и приводя ее в порядок. Все были очень рады, когда весьма своевременно появился «Акт урегулирования», который объявлял, что принцесса Анна будет следующая по линии наследования Вильгельма, а если она умрет бездетной, трон перейдет к Софье — по линии Ганноверов, учитывая, что они протестанты, Ли сказал:

— Это разумно. Это ясно показывает, что Якову не позволят вернуться, и это означает, что Англия никогда не признает иного короля, нежели протестанта.

Мне были безразличны все эти разговоры о религии. «Какое все это имеет значение? Какая разница, будет король протестантом или католиком?» изумлялась я.

— Это имеет значение, когда люди начинают спорить об этом и настаивать, чтобы все остальные соглашались с их мнением, — объяснил Ли.

— А то, что узаконено с помощью этого «Акта», справедливо? настаивала я.

В действительности меня это не слишком волновало, просто хотелось быть последовательной. Возможно, я сочувствовала католикам из-за тех притеснений, которые им выпали на долю, так как мой отец погиб оттого, что был католиком, и добрый старый Роберт Фринтон, который оставил мне свое состояние, был ярым сторонником католической церкви. А сейчас трагический конец грозил генералу Лангдону. Я знала, что все эти люди презирают опасность, но не могла понять их непримиримости друг к другу.

Однако тот факт, что король был опасно болен, хотя и старались не предавать его огласке, сам по себе не значил многого, так как была принцесса Анна, готовая вступить на трон в случае его смерти; и хотя у нее не было детей, но ей не было еще сорока, а кроме того, на заднем плане истории уже маячила фигура Софьи.

Итак, я приготовилась отправиться в Эйот Аббас.

Присцилла прислала Дамарис, чтобы та помогла мне собрать вещи. Мать все время пыталась свести нас вместе и питала иллюзии, что мы преданы друг другу. То, что Дамарис слепо восхищалась мною, я знала. Она любила расчесывать мои волосы, ей нравилось укладывать мои платья, а когда я одевалась к обеду для приема гостей, она стояла передо мной, и ее приоткрытый от восторга ротик ясно указывал на восхищение и обожание.

— Ты самая красивая девушка в мире! — как-то сказала она мне.

— Откуда ты знаешь? — спросила я. — Ты что — знаток красавиц во всех странах, что ли?

— Ну, это просто не может быть иначе, — ответила она.

— Видимо, это потому, что я — твоя сестра, а ты считаешь, что все, связанное с нашей семьей, лучше, чем у других?

— Нет, — ответила она, — просто ты настолько красива, что не может быть никого красивее.

Мне надо бы радоваться такому простодушному обожанию, но оно раздражало меня. Дамарис была моей противоположностью. Она родилась законно, в результате счастливого супружества. Это был примерный ребенок, которому действительно доставляло удовольствие навещать бедных вместе с моей матерью и таскать корзинки с едой для них. Она действительно волновалась, когда у кого-то начинала протекать крыша, и даже беспокоила деда, требуя, чтобы тот помог чем-то. Но дед недолюбливал Дамарис, она была не тем ребенком, какие ему нравились, и он этого ничуть не скрывал, делая все возможное, чтобы она боялась его. Бабушка Арабелла бранила его за это и была особенно ласкова к Дамарис, а дед предпочитал бунтовщиков вроде меня. Наверное, он не был против нашей свадьбы с Бо, хотя именно он догнал нас, когда мы пытались убежать. Он просто решил, что это будет полезным уроком для меня. Дед имел большое влияние на меня и знал об этом, и то, что он делал для меня, никогда бы не стал делать для Дамарис.

  19