109 
– Дамиан Прист. – Джулия поставила стакан на поднос. – Пол не любил его.
– Никто из тех, кто любил Еву, не мог хорошо относиться к Присту, – просто сказал Кеннет. – Ева думала, что Пол ревновал, но даже в том возрасте Пол видел людей насквозь. Он с первого взгляда возненавидел Дельрико и презирал Приста.
– А вы?
– Я всегда считал себя знатоком человеческой натуры. Не возражаете, если мы поднимемся на палубу? Я приготовил легкий ленч.
Легкий ленч оказался маленьким пиршеством: сочный салат из омаров, молодые овощи, хлеб с хрустящей корочкой и охлажденное «Шардонэ». Перед ними сверкал залив, усеянный лодками. Паруса раздувались на ветру. Джулия снова включила диктофон, лишь когда они перешли к фруктам и сыру.
– Насколько я знаю, брак Евы с Дамианом Пристом закончился внезапно. Меня также просветили насчет деталей ее отношений с Майклом Дельрико.
– Но вы хотите услышать мою точку зрения?
– Да, хотелось бы. Кеннет помолчал с минуту.
– Вы верите во Зло, мисс Саммерс? В ярком солнечном свете вопрос показался странным.
– Да, наверное, верю.
– Дельрико – Зло. – Кеннет перевел взгляд с ярко-красного треугольного паруса на Джулию. – Зло в его крови, в его сердце. Убить, разрушить надежду, сломить волю – для него всего лишь бизнес. Он влюбился в Еву. Даже Зло может влюбиться. Страсть к ней поглотила его, и, не стыжусь признаться, я испугался. Видите ли, Ева думала, что сможет контролировать ситуацию, как со многими другими мужчинами, но никто не может контролировать Зло.
– И что делала Ева?
– Очень долго она просто забавлялась. Вышла замуж за Приста. Это льстило ее самолюбию. Удрала с ним в Лас-Вегас, повинуясь минутному порыву, но отчасти чтобы поставить буфер между собой и Дельрико, который становился слишком требовательным. И опасным. Был один случай. Пол вошел в дом и наткнулся на страшную сцену. Дельрико угрожал Еве физической расправой. Пол попытался вмешаться… необдуманно, должен сказать… телохранители Дельрико схватили его. Один бог знает, что они сделали бы с мальчиком, если бы не Ева.
Джулия изумленно смотрела на Кеннета.
– Вы хотите сказать, что были там? Вы видели это? Вы видели, что Пола могли искалечить, даже хуже… и ничего не делали?
– Ева прекрасно справилась, уверяю вас. – Кеннет промокнул губы льняной салфеткой. – Я был лишним, но на всякий случай стоял на верхней площадке со снятым с предохранителя пистолетом. – Он засмеялся, подливая вино в бокалы. – И поверьте, так было лучше для самолюбия мальчика.
– И вы бы воспользовались пистолетом?
– Без секундного колебания или сожаления. Вскоре после этого Ева вышла замуж за Приста. Сменила Зло на Честолюбие. Не знаю, что случилось на Уимблдоне, Ева никогда это не обсуждала, но Прист выиграл турнир и потерял жену. Она вычеркнула его из своей жизни.
– Так вас уволили не из-за Приста?
– Гмм. Может, отчасти. Ева не смогла смириться с тем, что я был прав, а она ошиблась. Но был еще один мужчина… который значил для нее гораздо больше и который косвенно стал причиной разрыва наших деловых отношений.
– Виктор Флэнниган.
На этот раз Кеннет не потрудился скрыть свое удивление.
– Ева говорила вам и о нем?
– Да, она хочет честную книгу.
– Я не подозревал, как далеко она собирается зайти, – тихо сказал Кеннет. – Виктор знает?..
– Да.
– Ну, Ева всегда любила фейерверки. Тридцать лет для нее существовал лишь один мужчина. Любила она только Виктора. Его брак, его внутренняя борьба с религиозными убеждениями, чувство вины перед женой сделали невозможными их открытые отношения. Ева в основном мирилась с этим. Но иногда… Как-то я застал ее сидящей в темноте. «Кеннет, – произнесла она, – тот, кто сказал, что полбуханки хлеба лучше, чем ничего, был не очень голоден». В этих словах все ее отношение к Виктору. Иногда этот голод толкал ее на поиски замены.
– Вы с ней не соглашались?
– С ее связями? Я считал, что она растрачивает себя, часто безрассудно. Виктор любит ее так же сильно, как она – его. Может, поэтому они причиняют друг другу столько боли. В последний раз мы говорили о Викторе вскоре после того, как она собралась разводиться с Пристом. Они спорили. Даже в своем кабинете я слышал их крики. Я тогда работал с Ниной Соломен. Ева взяла ее в дом, попросила меня выучить ее. Нина была совсем не той уверенной и элегантной дамой, какую вы знаете сейчас, а просто бездомной несчастной женщиной, боязливой, как щенок, которого слишком часто пинали сапогом. Крики расстроили ее. У нее тряслись руки.
109 
