очень нудно 
7 
— Нет, — Брина оглядела комнату и на входе заметила Томаса, разговаривающего с высокой блондинкой в облегающем черном платье. Невозможно было не узнать Холли Бьюкенен, королеву бала. Сколько Брина себя помнила, Холли всегда была белокурой и прекрасной. Она никогда не попадала в неудобную или неприятную ситуацию, а если где-то и существовали неписанные правила о красивых богатых девочках, которые должны быть милы и добры, Холли их никогда не читала. Или читала, и просто наплевала на них.
Томас и Холли стояли к ним боком, она улыбалась, положив руку на рукав его пиджака. Брине стало любопытно, что же он такое сказал, чтобы Холли улыбнулась. Он не прилагал никаких усилий, чтобы вызвать улыбку у Брины. Ни малейших. Фактически он даже выглядел немного скованным и напряженным. Вовсе не похожим на того Томаса, которого она помнила.
— Думаю, нам полагается слушать Минди, — сказала она, когда Марк повел ее к небольшой группе людей справа. Когда-то от касания его руки ее сердце трепетало. Теперь же он был просто давним знакомым, и одним из тех парней, которым она будет вечно признательна за то, что никогда с ними не спала.
— Никто не слушает Минди, даже Бретт, — заявил он, подходя к группе своих друзей. В школе они были группой детей при деньгах. Группой, носившей лыжные куртки весь лыжный сезон, как символический статус, просто потому что могли себе это позволить. Некоторых Брина узнала, про остальных не имела понятия, кто они, пока их не представили. Живя в таком маленьком городке, она росла с ними рядом, но ее друзьями они никогда не были.
Послушав их сейчас, она узнала, что большинство людей, с которыми она вместе оканчивала школу, до сих пор живут в этом краю. Многие женились сразу после окончания школы или колледжа, но также быстро развелись и состояли теперь во вторых или даже третьих серьезных отношениях. Когда они заговорили о 1990-м годе, как о лучшем годе в их жизни, Брина взглянула на Томаса.
Высшая школа не относилась к важнейшим событиям его жизни ни раньше, ни сейчас. И словно прочитав ее мысли, он посмотрел на нее поверх головы Холли и их взгляды встретились. Несколько долгих секунд он пристально смотрел на нее, его выражения лица было не понять, а затем нахмурился и отвернулся.
Когда Минди закончила речь, освещение приглушили, и Брина больше не видела лица Томаса. В темнеющей комнате виднелся только его силуэт.
На сцену поднялась группа, и настроив инструменты, начала вечер с довольно приличного исполнения «Вывернись наизнанку»{18}. Марк схватил Брину за руку и повел на танцплощадку. Обняв ее и прижав к своей груди, он спросил:
— Что ты делаешь позже?
Ее самолет прилетел так поздно, что она даже не задумывалась ни о чем кроме душа и спокойного сна.
— Пойду в свою комнату.
— Народ собирается ненадолго завалиться ко мне домой. Ты тоже должна прийти.
Она отстранилась и взглянула ему в лицо. Подумав, она решила, что лучше поспать, чем опять слушать истории о том, как Марк и его друзья голышом катались на лыжах, или как они подшутили над шахматным клубом и спрятали всех королей.
— Думаю, мне сегодня лучше просто выспаться, — сказала она.
— Ладно, тогда встретимся завтра. Мы будем на другой стороне.
Прожив так много лет в Галлитоне, она поняла — он имеет в виду, что они будут кататься на лыжах по другую сторону горы Серебряный доллар. Вот только то, что она выросла в курортном городке, еще не значило, что она умеет кататься на лыжах. Она не умела.
— Я постараюсь прийти.
Марк притянул ее ближе, и взглянув поверх него, в полумраке она заметила Томаса среди танцующих.
— Твои волосы приятно пахнут, — польстил ей Марк.
— Спасибо.
Держа Холли в своих объятиях, Томас плавно двигался с таким идеальным чувством ритма, какого она в нем никогда не подозревала. Холли закинула руки ему на шею, и он слишком близко прижал ее к себе. Вид его рук на ее талии, их соприкасающихся тел, беспокоил Брину больше, чем следовало.
Марк рассказывал о своем бизнесе, и постоянно делал ей комплименты. Он был мил и очарователен, но ее внимание сосредоточилось на паре по другую сторону танцплощадки. В ее голове крутились разные картинки с ними и собственные безудержные мысли, и она задумалась, почему вид Томаса и Холли действует ей на нервы, и почему прожигает дыру в животе.
Ответ пришел к ней с последними гитарными аккордами, эхом разлетевшимися по комнате. Она проявляла чувство собственности к Томасу, словно он принадлежал ей. Многие годы он был ее хорошим другом, и хотя она плохо обошлась с ним под конец учебы, она все еще чувствовала с ним связь. И честно говоря, ей было ненавистно видеть его с Холли. Пожалуй, потому, что она знала, будь Томас водителем автобуса или механиком, вероятно Холли даже не подошла бы заговорить с ним, но было и что-то еще. Что-то, что она не могла объяснить. Что-то, слегка похожее на ревность. Ее чувства были бессмысленны. Они даже не были разумны, но это не мешало им скручивать ее узлом от замешательства.
7 
