Последние отзывы

  41  

— Что?.. Что с тобой? — озабоченно спросил Сэм, заметив, как из ее глаз исчезло счастливое выражение, и в них вновь поселилась боль.

— Я подумала об ошибках, которые нельзя забыть и простить.

Эбби отвернулась, чтобы он не мог видеть ее лица. Она сердилась на себя за то, что боится признаться Сэму в своих страхах.

Какая ему разница, любит меня Кэти или не любит? Ему даже выгоднее, если не любит. Какая же я была дура, когда позволила Сэму заглянуть в мои мысли… в мои чувства. Какая я дура, что вообще связалась с ним!

— Эбби, если ты о том, что случилось с нами… Я знаю…

— С нами? — Она покачала головой, едва сдерживая рвущиеся наружу слезы. — Нет. Я говорила о Кэти, об ошибках, которые совершила по отношению к ней.

Эбби не собиралась в этом признаваться, но ничего не могла с собой поделать, слова вылетали против ее воли. Она удивлялась: ну почему это случилось именно сейчас, ведь я всегда отлично умела держать себя в руках, даже если была отчаянно несчастна. Слезы оставляла на потом, на то время, когда оставалась наедине с подушкой в своей спальне.

— Ошибки по отношению к Кэти? — нахмурился Сэм. — Эбби, какие ошибки? Никаких ошибок не было. Ты идеальная мать. К тому же сумела заменить нашей дочери и отца тоже. Послушай, почему бы тебе не пойти в гостиную? А я пока поставлю чайник. Мы поговорим и все выясним…

— Что толку в разговорах? — Но Эбби все же ушла в маленькую, но на диво уютную гостиную с французскими окнами, выходящими в сад.

Наступили сумерки, но ей не хотелось включать лампу, потому что электрический свет слишком резкий и чересчур разоблачающий. И было уже по вечернему прохладно, но не настолько, чтобы включать обогреватель.

Так как размеры комнаты оставляли желать лучшего, то Эбби декорировала ее в кремовых тонах: обои, занавески, даже старинную софу обила кремовым Дамаском, который удалось по дешевке купить на какой-то распродаже.

Ремонт она закончила как раз к восемнадцатилетию Кэти и, помнится, ужасно гордилась, когда собрала гостей — только взрослых, — что Кэти восхищалась ею.

— Самое большое достижение моей жизни — это твое появление на свет, — сказала тогда Эбби дочери.

Она действительно так думала, да и сейчас готова подписаться под каждым словом. И теперь, когда она поняла, что ее любовь скорее обременяет Кэти, чем доставляет радость, Эбби стало мучительно больно.

Моя девочка стыдится меня, страдала Эбби, сбрасывая туфли и забираясь с ногами на софу — так она обычно сидела, когда чувствовала себя особенно несчастной. Наверное, Кэти нужна такая мать, как миссис Эшли. Такая мать, чье имя не сверкало бы одиноко на свадебных приглашениях. Такая мать, стены дома которой украшают свадебный снимок в нарядной рамочке и фотография серебряного юбилея этого события. Такая мать нужна Кэти.

Эбби стало невыносимо жалко себя, и она зарыдала в голос. Сэм замер на. пороге, внимательно глядя на нее, потом вошел и аккуратно поставил две кружки дымящегося кофе на журнальный столик рядом с софой.

— Эбби, не может быть, чтобы ты искренне верила, будто Кэти нужна такая мать, как Анна, — ласково проговорил он и, сев рядом, взял ее руки в свои.

— Почему не может? — спросила она, вновь поражаясь умению Сэма читать ее мысли и убеждая себя, что сейчас высвобождать свои руки было бы неловко и неуместно.

Разве можно обижать человека, который хочет тебя утешить?

— В тебе есть все, о чем только может мечтать ребенок, — продолжал он.

Прислушиваясь к его голосу, Эбби на всякий случай заглянула Сэму в глаза, не смеется ли он над ней. Сэм был предельно серьезен.

— Ты так много сделала, многого достигла…

Слезы сверкнули на глазах Эбби, и ей захотелось смахнуть их, но тут она вспомнила, что Сэм все еще держит ее руки.

— Сэм, пусти меня…

— Не могу. Честное слово, не могу. Прежде чем она успела остановить его, он поцеловал сначала одну ее руку, потом другую, потом стал целовать мокрые глаза, которые Эбби закрыла, избегая проницательного взгляда Сэма.

Это Сэм виноват, что все происходит так, как происходит, что я больше не могу контролировать свою жизнь. Он виноват, что мои чувства в такой сумятице, в какой не были много лет. Он виноват, что вместо того чтобы отодвинуться, я льну к нему и мои губы раздвигаются в ожидании ласки.

Он обнял ее и крепко прижал к себе; и руки Эбби, те самые руки, которые должны были бы оттолкнуть Сэма, крепко обняли его.

  41