Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
47 
Тут Сэнди вновь не выдержала.
– Не важно, что я тогда говорила, сейчас я тебя ненавижу! Замечательно, что мы наконец встретились, теперь я могу сказать тебе все это в глаза!
Во взгляде Дэна вспыхнуло бешенство.
– А мне все это время казалось, что той ночью ты действительно любила меня!
Он сжал Сэнди так сильно, что она вскрикнула.
– Отпусти! Мне больно!
– Я ничего не забыл. Ни твоего голоса, ни твоих слов. Ты шептала, что хочешь меня…
Сэнди уперлась ладонями в его грудь, изо всех сил пытаясь оттолкнуть.
– Выбрось это из головы! Считай, что ничего не было!
Кожа Дэна под ее ладонями была такой же горячей, как тогда, и запах тела не изменился, а силы как будто прибавилось…
– Было! – возразил он. – Ты играла со мной, как кошка с мышкой. Я был для тебя чем-то вроде перспективы сорвать джекпот. Кстати, давно ломаю голову – у тебя правда до меня не было мужчин или в ту ночь ты только прикинулась девственницей? Изобразила невинность, как сейчас обморок? Признайся!
Сэнди перестала бороться и медленно покачала головой.
– Хочешь знать правду… Хорошо, слушай: я жалею, что узнала тебя. Лучше бы наши пути никогда не пересекались.
– А я, несмотря ни на что, некоторые минуты вспоминаю с удовольствием.
Не успела Сэнди опомниться, как Дэн прижал ее к себе и она с изумлением ощутила некоторую твердость в области его бедер.
– Мои ощущения в ту ночь были непередаваемо приятны, – прошептал он, обжигая ее щеку дыханием. – Ты обвивала меня ногами, я находился в тебе… Помнишь? – Он заглянул ей в глаза. – Как целовала меня… Как я двигался в твоей влажной глубине…
Она резко отвернулась.
– Замолчи!
Но Дэн взял ее лицо в ладони, вновь повернув к себе.
– Сэнди…
Она задрожала.
И вдруг – это было какое-то безумие – на миг все вернулось. Любовь, нежность, страсть… Кровь забурлила, шевельнулось желание, губы слились.
Оба застыли, забыв об окружающем, осознавая лишь то, что происходило сейчас между ними…
Когда кончился воздух, прекратилось и наваждение.
Опомнившись, Сэнди оттолкнула Дэна и бросилась к двери.
Та открылась ей навстречу, впуская Кевина Кросса. Сэнди едва не столкнулась с ним.
– Вы? – ахнула она, попятившись.
– Добрый день. Простите, что заставил ждать. Меня вызвали по срочному делу, которое я постарался закончить так быстро, как только смог. А сейчас приступим к вашим делам.
Кевин Кросс направился к рабочему столу, по-видимому даже не заметив, что двое присутствующих чем-то взбудоражены.
Сэнди быстро пригладила волосы, затем, не глядя на Дэна и обращаясь исключительно к Кевину Кроссу, отрывисто заметила:
– Лично я предпочла бы как можно скорее покончить с формальностями. Кроме того, вам бы следовало предупредить меня, что наша встреча пройдет в присутствии третьего лица.
Кевин Кросс слегка развел руками.
– В завещании упомянуты оба родственника – вы и мистер Макгрегор. Не вижу причин, мешающих огласить волеизъявление покойного Брэда Макгрегора в присутствии вас обоих.
Сэнди вздохнула.
– Поступайте как вам удобнее, лишь бы это заняло поменьше времени. Условия завещания мне известны. Так что…
Брови Кевина Кросса удивленно взлетели.
– В самом деле? Все условия?
– Ну да. – Сэнди произнесла это очень спокойно и для большей убедительности слегка пожала плечами.
– Что ж, хорошо. Правда, существуют, обстоятельства которые…
Сэнди тут же подхватила:
– Которые мы обсудим очень сжато, ладно? У меня еще намечены на сегодня кое-какие дела.
Больше всего она сейчас беспокоилась об оставшейся в поместье Джилл.
– Миссис Макгрегор не терпится узнать, сколько именно денег оставил ей покойный супруг, – тонко улыбнулся Дэн.
Услышав это, Сэнди на миг замерла, потом, глядя на Кевина Кросса, решительно произнесла:
– Вы слышали? Все, с меня довольно. Я не намерена выслушивать здесь язвительные замечания. Всего хорошего, встретимся в другой раз.
Конечно, она осознавала, что с ее стороны неразумно позволять чувствам брать верх над доводами здравого рассудка, но день выдался таким насыщенным, что не выдержали нервы. Вызванное неожиданной встречей с Дэном потрясение было слишком велико, как и гнев, пробужденный его уверенностью в том, что он до сих пор способен вызывать в ней известного рода желания. Но больнее всего ранило осознание того факта, что на мгновение он действительно их вызвал.
47 
