очень нудно 
7 
В последние пару лет она начала понимать, что жизнь безнадежно загублена. Нет, не общественное положение, не репутация, как бы вызывающе ни вела себя «восьмерка Уэйленд». Отец Джейн, обыкновенный, ничем не примечательный делец, обладал огромным влиянием, к нему прислушивались представители лондонской знати и самые могущественные фигуры в правительстве. Каким-то непостижимым образом девицы Уэйленд были неуязвимы для сплетен и скандалов, их неизменно приглашали на званые обеды и балы, им были открыты любые двери. Кузинам оставалось лишь изумленно переглядываться, качая головами.
Нет, всему виной был черноволосый шотландец с низким, хрипловатым голосом и пронизывающим взглядом. Пусть он ни разу не прикоснулся к ней и ни разу не поцеловал, хотя Джейн пускалась на всевозможные уловки, чтобы его соблазнить, но именно он разрушил ее жизнь.
Белинда недоуменно нахмурилась:
— Так ты пришла к соглашению с семьей Бидуорта?
— Да, вроде бы, — осторожно подтвердила Джейн. — Хотя в таких серьезных вещах спешить не следует. — Спешить? Фредди впервые попросил ее руки почти год назад.
— Значит, настала пора остепениться, Джейн? — усмехнулась Мэдди, и Джейн невольно задумалась, насколько дерзкими и фривольными кажутся выходки «восьмерки» девушке, живущей в парижских трущобах. Иногда во время их захватывающих ночных приключений Мэдди, казалось, откровенно… скучала. — Сказать последнее «прощай» вольной жизни? Поэтому ты здесь?
— Но ведь это бал куртизанок, — пожала плечами Джейн, повторяя слова Мэдди. — Разве нужны другие причины?
К счастью, как раз в эту минуту толпа немного схлынула, подруги подошли к узкому проходу, ведущему на склад, и неприятный разговор сам собой увял. Дюжий привратник в маске кабана, над которой сверкала обширная лысина, брал неправдоподобно высокую плату за вход. Подруги подхватили юбки, боясь испачкаться в сутолоке, а Джейн торопливо сунула в руку привратника четыре гинеи — она предпочла заплатить за всех, чтобы не задеть гордость Мэдди, предлагая ей деньги.
Хотя Мэделин отправилась на бал в роскошном сапфировом платье, Джейн видела ее чемодан в комнате Клодии и знала, что все ее чулки и белье штопаны-перештопаны, а драгоценности — дешевая подделка. Мэдди любила поговорить о богатых французских особняках и шикарных приемах, но Джейн подозревала, что таинственная парижанка живет в нищете. Временами казалось, от нее исходит дух уныния и отчаяния.
Привратник жестом велел девушкам проходить, и Джейн радостно бросилась вперед. Остальные, стараясь держаться поближе друг к другу, последовали за ней. В обширном помещении склада яблоку было негде упасть. Возбужденное скопище надушенных тел теснилось у стен или вальсировало под бравурные звуки оркестра из семи музыкантов. Официально это место именовалось «нелегальным танцевальным залом», но посвященные называли его «Ульем».
Снаружи «Улей» выглядел обшарпанным и невзрачным, но внутри царила роскошь. Затянутые шелком стены отливали серебром в свете люстр, тонкий дым от благовоний поднимался над головами толпы. Вдоль стен на толстых, сияющих медью цепях висели огромные полотна с изображениями нимф и похотливых сатиров в вызывающе разнузданных позах. На полу были разостланы персидские ковры и разбросаны подушки. Здесь царили нега и распущенность: женщины целовали своих кавалеров и искусно ласкали их сквозь одежду, получая взамен столь же страстные ласки.
«Должно быть, в комнатах, примыкающих к задней стене бального зала, разыгрываются более откровенные сцены», — решила Джейн.
Состоявшая в счастливом браке Белинда тихонько пробормотала:
— Вы только взгляните, на что приходится идти этим несчастным женщинам ради денег.
— Ради денег? — оживилась Клодия, разыгрывая полнейшее неведение. — Уж не хочешь ли ты сказать, что… О! Подумать только! А я-то проделывала все это бесплатно!
Белинда бросила на сестру сердитый взгляд. У двадцативосьмилетней Клодии был бурный роман с конюхом, служившим в имении её родителей.
— Ты могла бы отложить любовные утехи до замужества, Клодия.
Но необычная картина, представшая их глазам, заставила умолкнуть всех четверых, положив конец очередной стычке между сестрами.
Обнаженные мужчины и женщины с тщательно выбритыми и обмазанными глиной телами замерли, изображая статуи. Они оставались недвижимыми, даже когда восхищенные зрители беззастенчиво трогали их и ощупывали.
7 
