42 
И лежал тот, о ком я скучаю, под полотенцем, и ел эту помидорку с хлебом, а в голове у него блуждали прекрасные и непонятные субстанции счастья.
Этот человек не чувствовал себя маленьким, не чувствовал себя ребёнком. Он знал, что есть взрослые, есть дети. Себя он относил к детям. Но ребёнком-то он себя не чувствовал. Я скучаю по нему.
И как же сильно я скучаю по его маме. По его Родине и по его миру. Да, да! Скучаю по его маме и по его Родине! И, наверное, до сих пор хочу, чтобы та мама и Родина им гордились. Вот только что для этого нужно сделать? Так плескаться и резвиться я уже не умею, акробатом уже не стал. А что же сделать, чтобы Родина и мама гордились мной?
Рассказывающий переодевается в космический скафандр, берёт в руку маленький российский флажок.
– Ну вот, наконец-то человек вступил на Марс. Я сделал шаг на эту таинственную красную планету, я добрался! И мой маленький шаг по этой планете является огромным шагом всего человечества… Ой! Это же уже кто-то говорил… Да и при чём здесь всё человечество? Я горжусь тем, что я россиянин. Тем, что именно наша страна смогла осуществить такой полёт. То, о чём только мечтали остальные страны, сделали мы. Мы, Россия, мы это сделали, а мне посчастливилось быть первым!
Мама, мамочка, посмотри, как я могу! Посмотри, видишь? Я так хочу, чтобы ты гордилась мной.
А ещё, я здесь стою, и мне необходимо сказать… Родина! Я так тебя люблю! Здесь я могу это сказать. Здесь могу… И никто не сможет меня в чём-то заподозрить. Заподозрить в фальшивом патриотизме, каком-то дремучем и бессмысленном чувстве или в желании быть лояльным власти. Здесь, на Марсе, я могу сказать: Родина, я люблю тебя!
Все дни, которые я летел сюда и был один среди космической тьмы, я вспоминал не свою поездку в Париж, где мне, надо сказать, очень понравилось, не какие-то другие приятные и красивые места… Я вспоминал то, что, мне казалось, я совсем не люблю или даже терпеть не могу… А я бы сейчас с таким удовольствием посмотрел телевизор! Всё подряд. Даже какой-нибудь эстрадный концерт, юбилейный вечер какого-нибудь певца, вечер юмора, концерт ко Дню милиции, любой сериал, новости, всё подряд.
Я хочу осеннюю слякоть, серый дождь, грязные машины, пробки. Я отсюда люблю даже поликлинику, которая есть в каждом районе, регистратуру, очередь. Люблю поезд, летящий в ночи, плацкартный вагон. И пусть пьяная компания, которую невозможно утихомирить, поёт под гитару все самые ужасные песни, от армейских до песни про белого лебедя на пруду. Я хочу это слушать. Мне это не нравится, но я это знаю и люблю. И здесь, на Марсе, я этого хочу. И здесь, когда я один, а Земля видна отсюда, как с Земли виден Марс, здесь и отсюда я это люблю.
Здесь я люблю Кремль и кремлёвские звёзды. И флаги над Кремлём люблю. Здесь я чувствую, что люблю наше правительство, наших главных руководителей, президента. Жаль, что, когда я вернусь, их уже не будет, а будут другие. Лететь-то долго. Жаль, а то я их тут так полюбил.
Посмотри на меня. Родина, посмотри на меня! Здесь больше никого нет. На всей этой планете, кроме меня, никого нет. Услышь и разгляди меня, Родина! Мне это необходимо. Я же тебя люблю. Полюби и ты меня! Пусть пока я здесь. Пусть на этом диком расстоянии, но полюби меня. Когда я вернусь, можешь не любить, а здесь полюби.
Мне тут нет воздуха. Мне тут дышать нечем, так я люблю тебя. Нет мне воздуха, кроме твоего. Родина! Мама, мама!
Снимает скафандр.
«Мы освоили космос!» Тьфу! Что мы там освоили?! Так, как собачек, выводят погулять на поводке возле дома, так и мы запускаем наши, так называемые, космические корабли. А фантасты пятьдесят лет назад, или даже сорок лет назад такое фантазировали нам в наше теперешнее время. Интересно, да?! Космические путешествия всяких инопланетян они нам к нашим сегодняшним дням нафантазировали, всякие летающие машины без колёс, умных роботов… А мобильный телефон нафантазировать не смогли, всякие цифровые аппараты и технологии тоже не смогли. Вот эти всякие маленькие цифровые штучки не смогли нафантазировать. А теперь это везде. И стоят эти все цифровые штучки совсем недорого. И мы к этому уже привыкли. А для детей это то, что было всегда. Потому что они родились, а это в мире уже есть. Как же быстро всё происходит! И все уже с этим живут, пользуются. А в истории человечества это что?
Берёт в руки портняжный сантиметр и ножницы.
Вот это, допустим, история человечества. Она где-то там началась… Я просто взял этот сантиметр для наглядности. Короче, где-то там она началась, очень давно. Например, где-то здесь был Гомер (показывает на сантиметре) , он где-то здесь писал. Если, конечно, он был и его так звали. Но кто-то же написал тогда эту «Илиаду». Для нас это было давно. Но и для Гомера было своё давно. Ему что-то тоже казалось давним, и он, наверное, думал: «Вот интересно, как это они там, в давние времена, жили. Надеюсь, жили неплохо». И наше давно ничуть не больше Гомерова. Это как горизонт, ну, понимаете?
42 
