143 
— Конечно.
Все дружно кивнули, хотя эдуи — Котий, Эпоредориг и Виридомар — не выказали особенного довольства. Высокие посты в армии галлов достались им совершенно неожиданно, когда Литавик по непонятным причинам вдруг вскочил на коня и умчался куда-то, сопровождаемый своим родичем Суром. Минуту назад Литавик был единоличным лидером у эдуев, а через миг — исчез, растворился, пропал. Ускакал на восток вместе с Суром!
Таким образом, командование тридцатипятитысячным войском эдуев передали Котию, очень усталому старому человеку, и двум его соплеменникам, которые все еще не были точно уверены, что Рим им враг. Кроме того, они подозревали, что приглашение их на совет было чем-то вроде лицемерного одолжения.
— Коммий, ты будешь командовать кавалерийской атакой на северо-западный римский лагерь. Эпоредориг и Виридомар с остальной пехотой ударят с юга и попытаются пробиться к римскому оборонному валу. Котий, отвечаешь за тыл. Эй, эдуи, все ли вам ясно? — резко спросил Веркассивелаун.
Те показали кивками: да, все.
— Назначим атаку на полдень, когда солнце начнет клониться к западу. В этом случае оно будет бить римским легионерам в лицо. Я покину наше расположение уже ночью, с шестьюдесятью тысячами воинов и Олловиконом. Мы обойдем северо-западную гору, укроемся за ней в лесу и будем ждать сигнала к атаке, который дашь нам ты, Коммий.
— Я понял, — сказал Коммий, чей лоб рассекал уродливый шрам, памятка о предательстве римлян.
О, как бы он хотел отомстить этим коварным людям! Но все его мечты стать единовластным царем белгов развеялись, а Лабиен уменьшил число атребатов настолько, что Коммий привел в Карнут всего четыре тысячи соплеменников, в основном стариков и подростков. Он надеялся взять под начало конницу соседствующих с его землями белловаков, но из десяти тысяч конников, затребованных Гутруатом и Катбадом, белловаки прислали только две тысячи, и то лишь по личному ходатайству Коммия. «Возьми их, если это сделает тебя счастливым, — сказал царь белловаков Коррей, его друг и родственник через брачные связи, — но больше я тебе не дам. Белловаки отличные воины, но предпочитают драться по своему разумению и за свои интересы. Верцингеториг — кельт, а кельты не знают ничего ни о медленном вымирании некогда весьма сильных племен, ни о полном уничтожении целых народов. Пожалуйста, иди, Коммий, и помни, что белловакам белги более по душе. Постарайся сохранить всех людей — и своих, и моих. Не умирай ради кельтов».
«Коррей прав, — думал Коммий, начиная все четче различать над Алезией тень римского орла. — Кельты ничего не знают ни о медленном вымирании прежде сильных, могущественных племен, ни о полном уничтожении целых народов. А белги знают! Коррей прав. Зачем умирать ради кельтов?»
С наступлением утра наблюдатели, находившиеся в Алезии, поняли, что армия галлов готовится к новому бою. Верцингеториг удовлетворенно заулыбался. Он видел блеск кольчуг и шлемов среди деревьев, выше уязвимого лагеря римской пехоты. Римляне не увидят, они расположены ниже, даже те, что на башнях южной горы, потому что солнце было позади Алезии. Какое-то время он боялся, что с башен на северной горе заметен предательский блеск, но лошади, привязанные у подножия башен в состоянии готовности, оставались привязанными и мирно подремывали, опустив головы. Солнце всходило над Алезией, как раз напротив. Да, Алезия определенно была единственным местом, откуда был виден блеск.
— На этот раз мы не отступим, — сказал он советникам. — Наши друзья двинутся, я думаю, в полдень. Значит, и мы двинемся в полдень. И сосредоточимся исключительно на подступах к бреши. Если нам удастся прорвать римскую оборону, все будет кончено. Римляне не сдержат атаки с обеих сторон.
— Нам намного труднее, — сказал Битургон. — Мы на виду, а друзья наши скрыты.
— Это тебя пугает? — строго спросил Верцингеториг.
— Нет. Я просто высказал свое мнение.
— У римлян наблюдается большое движение, — сказал Дадераг. — Цезарь знает, что будет атака.
— Мы никогда не считали его дураком, Дадераг. Но он не знает, откуда мы нападем.
В полдень армия галлов ударила с северо-запада конницей, а с юга — пехотой и напоролась все на те же стрекала, «лилии» и «надгробные камни». Факт, смутно осознанный Верцингеторигом, ибо он и его люди уже подбирались к римским фортификациям. На этот раз они спустили с плато тяжелые неуклюжие щиты на колесах, служившие им укрытиями от стрел и камней, а те воины, кто не мог укрыться под щитами, держали ручные щиты над головами наподобие черепах. К этому времени в «садах Цезаря» и с той и с другой стороны уже имелись «проторенные» дорожки — галлы шли по завалам из трупов, укладывая на них мостки. Верцингеториг дошел до рва с водой первым, но и шестьдесят тысяч воинов Веркассивелауна неустанно трудились, засыпая канавы-ловушки землей.
143 
