52 
Как он и думал, Тадэсина откровенно обрадовалась яйцам:
— Ах, яичко. Сейчас это такая редкость! Я уже несколько лет их не видела. Яичко!
Она многословно и долго благодарила, и Хонда понял, что старая женщина постоянно недоедает. Еще его поразило то, что, заботливо убрав яйца в свою сумку, она снова достала одно и, подняв его к небу, на котором поблекли краски вечерней зари и наметились цвета сумерек, сказала:
— Не понесу я его домой, простите мою невоспитанность, лучше я здесь…
Старая женщина с каким-то сожалением поднимала яйцо к вечернему небу, туда, где на светлую синь постепенно наползала темь. Между дрожавшими старческими пальцами поблескивала тонкая скорлупа.
Потом Тадэсина некоторое время ласкала яйцо в ладонях. Вокруг было совсем тихо, и слышался только слабый звук, с каким сухая ладонь касалась скорлупы.
Хонда предоставил ей самой искать, обо что бы разбить яйцо. Он как-то постеснялся предложить свою помощь: ему казалось, что Тадэсине будет это неприятно. Тадэсина неожиданно ловко разбила яйцо о край камня, на котором сидела. Осторожно, чтобы не вылить, поднесла ко рту, медленно опрокинула — содержимое потекло через распахнутый к небу рот к влажно поблескивающим внутри зубам. Мелькнул глянцевый круг желтка, и очень уж натуралистично прозвучал глоток.
— Давно не ела такой вкусноты. Другим человеком себя чувствую. Кажется, будто ожили давние краски, запахи. Я девушка, меня называют красоткой. Наверное, в это нельзя поверить, — теперь Тадэсина вдруг заговорила откровеннее.
Бывает время, когда краски предметов, перед тем как их поглотят сумерки, становятся, наоборот, очень отчетливыми. Сейчас настал именно такой момент. Обугленные доски и бревна, свежие срезы на поломанных деревьях, скрученные листы жести, на которых остались лужи после дождя, — цвет всего этого просто резал глаза. Небо на западе, просвечивавшее между высившимися остовами сгоревших зданий, сохранило полосу красного цвета. Обрывки красного проглядывали сквозь остатки окон. Все выглядело так, будто в безлюдных покинутых домах зажгли красные лампочки.
— Как я вам благодарна. Вы и тогда были добрым юношей, и теперь оказались поистине добры ко мне. Мне нечем отблагодарить вас, но хотя бы вот… — и Тадэсина стала рыться в сумке. Прежде чем Хонда успел ее остановить, она вытащила оттуда книгу и вручила ее Хонде:
— Я подарю вам вот это — сутру, я ее постоянно ношу с собой. Мне ее дал монах, сказал, что от ран, от несчастий, а я неожиданно встретила вас, смогла поговорить о прошлом, теперь мне не о чем жалеть, поэтому я дарю ее вам. Мало ли, пойдете куда-нибудь, а тут налет, вдруг начнется эпидемия, а если при вас будет эта сутра, беда обойдет стороной. Очень прошу вас, примите ее.
Хонда посмотрел на обложку полученной в подарок книги и в сумерках с трудом прочитал название «Сутра о бодхисаттве на золотом павлине».
22
С этого дня Хонда уже не мог подавить желания встретиться с Сатоко, слова Тадэсины о том, что Сатоко теперь еще красивее, только подогревали это желание. Ведь он больше всего боялся увидеть «руины красоты».
Однако военная обстановка с каждым днем обострялась, штатскому было трудно добыть билет на поезд, нечего было и думать о том, чтобы по зову сердца отправиться в поездку.
И вот в один из дней Хонда открыл книгу, подаренную Тадэсиной. До сих пор ему как-то не приходилось читать сочинений эзотерического буддизма.[39]
Мелким неразборчивым шрифтом в начале было набрано то ли пояснение, то ли правила ритуала.
Бодхисаттва на золотом павлине занимает шестое место с южного края на мандале «Чрева»[40] и называется также «Шакья, Будда», потому что пребывает в рождениях Будды.
Хонда сопоставил эти сведения с содержанием тех сочинений, которые он до этого читал, и понял, что этот скорее женский образ изначально связан с индуистским культом Шакти. Поклонение Шакти — супруге бога Шивы, Кали или Дурги — Хонда наблюдал, когда посетил в Калькутте храм Калигхат, именно кровавый образ богини Кали был прототипом бодхисаттвы на золотом павлине.
И волей случая попавшая к нему в руки сутра вдруг тронула сердце. Вместе с ритуальными заклинаниями и истинными словами, написанными когда-то лишь для посвященных, в мир буддизма лавиной хлынули принявшие здесь иное обличье боги индуизма.
39
Эзотерический буддизм — буддийские школы, учение которых направлено лишь на закрытый круг посвященных.
40
Мандола «Чрева» — схематическое изображение системы мироздания, передающее динамический аспект Вселенной, в центре мандалы «Чрева» будда Махавайрочана.
52 
