169 
— Джентльмены, паб закрывается.
— У нас хватит выпивки?
— Куда вы?
— На общинный луг.
— Ярмарка еще не кончилась, там еще пляшут вокруг Кольца.
— А мне можно с вами?
— Погодите, я тоже возьму еще бутылку.
— У меня с собой радио.
— У меня тоже.
— А как насчет стаканов?
— Возьмем по дороге у Гектора.
— Я понесу, — сказал Том Антее.
— Нет, я, у тебя и так руки заняты.
Они вместе вышли в теплую ночь, еще хранящую немного света в небе. Кучка пьяных, собравшихся на мостовой, тихо пела: «Я сделаю вас ловцами, ловцами человеков, идите за мной, идите, я сделаю вас ловцами, ловцами человеков». У Тома зашумело в голове, и он понял, что изрядно набрался. Антея взяла его за руку, и на глаза ей навернулись слезы. Она любила Джоя Таннера, страстно и безответно, и нежно любила Тома, но лишь как друга, как брата.
Дорога из «Лесовика» через железнодорожный переезд и дальше по выемке железной дороги на общинный луг вела мимо холостяцкой норы Гектора Гейнса; он в сопровождении Валери и Несты зашел домой — взять стаканы в корзине. Хор животных, с которым Гектор так намучился, еще не выгнали из пивной. Яркий огонь семафора освещал красно-белые полосы шлагбаума на переезде, куда подходили Том с Антеей, держась за руки и размахивая бутылками, зажатыми в другой руке.
Дойдя до переезда, они подождали у небольшой узкой калитки, позволяющей переходить через пути. Кто-то пересекал рельсы, а в калитку можно было пройти только по одному. Человек, возникший рядом в пятне света, оказался Розановым.
Том отпустил руку Антеи, уронил бутылку, и она разбилась. Том инстинктивно остановился, словно хотел пригнуться, спрятать лицо; когда он пришел в себя, философа уже не было.
— Ой, плохая примета, — сказала Антея.
— Черт, и выпивка пропала.
— Это ведь был профессор Розанов?
— Похоже, что так.
Несомненно, Розанов его видел и заметил, что он держал Антею за руку. Том повернулся и сделал шаг, словно хотел побежать за философом, но остановился. Антея пинала осколки, сталкивая их в канаву.
Кто-то еще прошел через калитку. Это был Доминик Уиггинс.
— Здравствуйте, Доминик.
— Здравствуй, Антея, здравствуй, Том. Если вы на ярмарку, боюсь, она уже кончилась.
— Кто-то сказал, что там пляшут вокруг Кольца.
— Тоже перестали. Там были какие-то странные люди, но они уже ушли. И все же сегодня чудный вечер для наблюдения за летающими тарелками.
По дороге шли Гектор, Неста и Валери, а за ними толпа актеров.
— Ярмарка закончилась, и пляски тоже, — сказала Антея.
— Тогда пошли обратно ко мне, — отозвался Гектор.
— Я иду в Слиппер-хаус, — произнес Том.
— В Слиппер-хаус?
— Да, там вечеринка. Я только что вспомнил. Надо бежать. Пока!
— Что такое? Что он сказал?
— Вечеринка в Слиппер-хаусе.
— Вечеринка! Пойдемте все!
— Пошли! Том говорит, в Слиппер-хаусе вечеринка!
— Ура! В Слиппер-хаус!
— Ура!
Первопричина того, что впоследствии называли «оргией в Слиппер-хаусе», стала известна не сразу, и люди выдвигали множество безумных обвинений и контробвинений. Но все вышло случайно, без чьего-либо злого умысла, во всяком случае, поначалу. И заговора никакого не было; это станет ясно из рассказа, который я впоследствии услышал от самого Тома и который приведу здесь. Многие возмутительные вещи, которые передавались из уст в уста и которым верили, были совершеннейшей неправдой; хотя следует также добавить, что у многих участников были веские причины стыдиться событий этой злосчастной ночи.
Как бы там ни было, вскоре после того, как толпа актеров вышла из Бэркстауна, сон Алекс сбылся. Она пила в одиночестве. (Она в последнее время пристрастилась пить в одиночку, и ее дважды видели одну в баре эннистонского Королевского отеля.) Она выглянула из окна-эркера гостиной и увидела, что сад Белмонта полон незнакомых людей и движущихся огней.
— Что это? — спросила Диана у отца Бернарда, когда они дошли до задней калитки, ведущей в Белмонтский сад из проезда Форума.
Из сада неслось бормотание, жужжание, сдавленные голоса, временами — громкий смех, тихая неясная музыка.
Священник отворил калитку.
— Какой-то праздник, вечеринка или что-то такое, а может, пьесу ставят.
Он вошел в калитку.
— Я не могу идти, меня не звали, — сказала Диана, но прошла за ним.
169 
