Последние отзывы

  75  

Выражение его лица стало жестким, взгляд — холодным. Он продолжал довольно энергично стирать грязь с чемоданчика.

— Я ничего не понимаю, — сказал я.

— Вы меня разочаровываете. Я думал, вашей организации все известно. Может быть, просто вас решили в это не посвящать. У «Знака Рыбы» есть галереи в семнадцати странах, которые занимаются законной торговлей произведениями искусств. А еще они занимаются тайными сделками с фондом «Бассенрат». Обеспечивают магистраль для перевода иностранных капиталов в эту страну. Это производится в основном преобразованием тайных зарубежных инвестиций «Бассенрата» в произведения искусства у принимающей стороны по заниженным ценам, а также перевозкой таких произведений сюда и продажей их по нормальной цене. Служащих таможни вряд ли можно считать искусствоведами. Остальную часть истории вы найдете здесь. — Он похлопал по чемоданчику.

— А ваш брат? — спросил я. — Какова его роль во всем этом?

— Понятия не имею. Я же сказал, это всего лишь догадка. Но связь есть. Эта девушка, Мария… Допустим, они решили, что он узнал об их операциях от нее и планирует шантажировать их или сообщить обо всем властям. В этом случае им ничего не оставалось, как заставить его замолчать.

— Мария знала о том, что происходит?

— Наверное, подозревала, что некоторые операции были не совсем нормальными. Она умная девушка. Брат не стал бы иметь с ней дело, если бы это было не так.

— Почему они решили, что он для них опасен?

— Последнее время он вел себя странно. Ну а потом этот его побег… Они не могли знать, что он извелся в ожидании проверки его бухгалтерских счетов в Ватикане. Он стал скрытным и подозрительным, я заметил это, хотя общались мы только по телефону. Это и еще связь со служащей, за которой они наблюдали, видимо, вызвали у них такую тревогу, что они решили его уничтожить.

— О чем вы разговаривали по телефону?

— В основном о возможной проверке и о том, как ему следует поступить. Мы пришли к мнению, что ему надо покинуть страну и прилететь сюда. Я смог бы приютить его. Фальшивые документы достаточно легко купить в Португалии, а из Португалии гораздо проще добраться до Бразилии. Именно поэтому он отправился в Лиссабон.

— И примерно в то же время у вас возникли сомнения по поводу сложившейся здесь ситуации? — спросил я.

— Да. Может показаться, что все произошло одновременно.

Он подошел к столу и поставил на него чемоданчик.

— Здесь ответы на все ваши вопросы, — сказал он, — и гораздо больше.

— Значит, вы считаете, что вашего брата убили люди Бруно?

— Я уже говорил, что могу только догадываться. Но мне такой вариант кажется вполне логичным. — Он снова стал раскуривать трубку.

Я вспомнил Мартинсона, лежавшего мертвым в своем кабинете, и лицо человека, которого я убил. Вспомнил обед с Бруно, его разговор о талантливых художниках, на которых я мог бы неплохо заработать. Он вел себя несколько странно, словно чего-то опасался. Выходит, это была попытка подкупа, попытка бросить мне кость, чтобы я не совал нос в его дела. Выходит, это его люди проследили за мной до дома контрразведчика и получили приказ убить меня. Но почему он решил, что я обладаю конфиденциальной информацией о его деятельности? Все это противоречило здравому смыслу. А потом его смерть. Может быть, потому, что он потерпел неудачу? Совершил какую-то ошибку? Тогда какова роль Марии во всем этом?

— Как вы собираетесь поступить? — спросил я.

— Я мало что способен сделать, — сказал он, — так как не обладаю достоверной информацией, которую мог бы передать следователям. Кроме того, он был верующим человеком, никогда не считал месть достойным средством борьбы и верил, что mors janua vitae.^[16] Другими словами…

— Sod cucullus non facit monachum, — перебил я его, — et ignoti nulla cupido.^[17] Все понятно. Вы ничего не будете делать.

— Проклятье! — воскликнул он. — Вы думаете, что я не скорблю о смерти брата? Я просто ничего не могу сделать. И сомневаюсь, что его убийца будет найден. Вы явились сюда, чтобы позлорадствовать над моим бессилием?

— Нет, — смутился я. — Извините. Его убили до того, как я ввязался в это дело.

— Понятно, — сказал он. — И не надо говорить со мной на латыни. У меня на нее аллергия. У вас есть все, что я собирался вам отдать.

Он посмотрел в окно. Ливень превратился в легкий моросящий дождь, и сквозь тучи уже начинали пробиваться лучи солнца.

  75